Смотреть аниме онлайн, огромная коллекция аниме, всё бесплатно и без регистрации!

Случались ли с вами загадочные или непонятные истории? Со мной – да, по крайней мере, мне хотелось бы в это верить! Многие скажут, что я просто впечатлительная фантазёрка. Ну и пусть! Я всего лишь девочка-подросток, верящая, что иногда чудеса происходят.
История эта будет про меня и моего старшего брата – Митьку. Я самая обычная девочка: каштановые волосы, немного курносый нос. А вот мой брат… Может, помните Антошку, что не хотел копать картошку? Так вот, мой брат его точная копия: рыжий, с торчащими в разные стороны волосами. У него конопатый нос, а ещё противные, вредные, зеленющие глаза. Он старше меня на пару лет ну и, конечно, намного сильнее. Митька очень гордится своей лохматой, рыжей башкой. Нравиться ему зажать мальчишку послабее в угол и бить, пока на вопрос: «Кто я?» Тот не ответит: «Рыжий демон!» Это прозвище он сам себе придумал. Зато перед родителями «пай-мальчик». Состроит ангельскую рожицу, и все ему верят, аж противно! Ведь на самом деле нет более гнусного и подлого мальчишки на всей нашей улице, да и, наверное, во всём городе.
Летом обычно мы уезжаем на дачу, и все время проводим там. Этот год не стал исключением.
В день, когда произошла наша история, родителям с самого утра приспичило уехать назад в город. Они периодически нас вот так бросали, когда маму срочно вызывали на работу, и папа вёз её туда. Я и Митька остались одни. По их мнению, мы были уже довольно взрослые и могли о себе позаботиться. Митька в этом году перешёл в девятый класс, а я в седьмой. Но для подстраховки мама договорилась с соседкой, чтобы та периодически к нам заглядывала.
Я сидела во дворе и читала книгу, которую задали на лето. Митька ковырялся в сарае. От нас только ушла тётя Лида, соседка — кошатница. Она собирала бездомных кошек по всей округе, лечила их и кормила. За ней к нам и пришёл серый пушистый кот. Он сидел на изгороди и умывался. Митька был чем-то занят и не видел его. Кошек он ненавидел больше всего в жизни и беспощадно гонял их, как только те попадались ему на глаза. Разминувшись с соседкой, к нам зашёл Митькин друг – Влад. Хотя отношения между ними вряд ли можно назвать дружбой. Может, у девочек под этим понятием подразумевается что-то другое. Только позавчера они чуть ли не насмерть подрались, а вчера уже гоняли каких-то чужих мальчишек по деревне. Влад с Митькой одногодки, да и по силе были примерно одинаковые. Все остальные мальчишки, кто послабее, обходили их стороной, даже если они были поодиночке, не говоря уже о том, когда эти двое шли куда-то вместе.
Именно Влад и заметил кота, который пригрелся на солнышке и, зажмурив глаза, сидел на заборе.
- Смотри какая наглая морда у этого кошака! – заметил он.
- Сейчас мы это дело поправим, — отозвался Митька.
Услышав их слова, я подняла глаза от книжки. Крутясь, словно бумеранг, через весь двор летело полено. Оно врезалось в кота, и тот с мяуканьем вместе с поленом исчез за забором. Мальчишки начали смеяться, как сумасшедшие. Я закричала, подскочив и бросив книжку, кинулась на брата с кулаками. Он увернулся, а Влад подставил ногу, через которую я и полетела на землю, разодрав руки и колени. Сквозь собственные всхлипывания слышала, как за забором жалобно мяукает кот. А потом, раздался злобный рык соседского пса Троя. Это был огромный, коричневый доберман, который ненавидел кошек так же, как и мой брат. Мальчишки бросились к забору. Влад забрался первым и крикнул:
- Скорее, смотри сколько крови и шерсти повсюду!
Всего остального я уже не слышала, закрыв уши ладошками, побежала в дом. Мне даже не нужно было видеть то, о чём говорил Влад. Воображение рисовало ужасные картины с большой точностью. И как не пыталась их отогнать, мне это не удавалось. Проплакав, наверное, около часа, чего я только не желала этим, двоим, даже несмотря на то, что один из них был моим братом. Ну почему родители уехали именно сегодня?!
Через некоторое время я успокоилась и спустилась во двор за книжкой. Там уже никого не было. Наверное, эти двое пошли мучить кого-то ещё. Проходя мимо забора, мне показалось, что я вновь слышу жалобное мяуканье кота. Схватив книжку, бросилась обратно в дом. Вернувшись в комнату, залезла под одеяло. Болело в груди, и слезы снова потекли по щекам. Потом, видимо, я заснула.
Разбудило меня опять же мяуканье, но не жалобное, а какое-то нервное и настойчивое. Я подошла к окну, закрытому москитной сеткой. Там, за ней стоял котенок худой, рыжий на длинных ногах. Это был подросток, ещё не взрослый кот, но уже и немаленький. Он пытался коготками подцепить сетку и оторвать её от окна. Ему очень хотелось попасть внутрь. Я помахала на него руками:
- Брысь, брысь! Уходи! Если вернётся Митька, он тебе устроит веселую жизнь. Кыш, кыш!
Но котёнок не слушался. Он все настойчивее цеплялся коготками за сетку. «Если он её порвёт, мне влетит от папы», — подумала я. Отцепив боковые и нижние застёжки, державшие москитную сетку, просунула за неё руку, чтоб отогнать котёнка. Но воспользовавшись появившейся дыркой, он быстро пролез мимо моей руки в комнату и забился под кровать. Ну вот! Теперь ещё придётся его оттуда вылавливать! Став на колени, я заглянула под кровать. В темноте, в самом углу, сжавшись в маленький рыжий комочек, сидел котёнок, продолжая мяукать. Я подумала, что он чего-то боится, но в доме и во дворе никого не было. Как он забрался на второй этаж? Может, по яблоне с другой стороны дома, он всё-таки кот, пусть и маленький. Когда я попыталась его достать, комочек сжался ещё больше и, как мне показалось, зашипел. Мне очень не хотелось быть поцарапанной. Тогда, спустившись в кухню, я достала из холодильника пакет ряженки, молока у нас не было. Налив в тарелочку, вернулась и поставила её недалеко от кровати. Он наверняка голодный и выйдет, когда немного успокоиться. Ждать пришлось несколько часов. Котёнок вышел, поел, сел и начал вылизывать свою грязную рыжую шёрстку. Я хотела поймать его, но снова услышала шипение. Котёнок выгнул спину, а хвост стал похож на ёршик. Маленький дикарь явно не хотел покидать моей комнаты, но и в руки не давался.
За окном начало темнеть. В доме раздался звонок. Кто-то пришёл к нам и ждал у калитки. Я пошла открывать дверь, выглянув в окно, увидела, что это была тётя Лида. Котёнок поскакал за мной, хоть и держался на некотором расстоянии. Тётя Лида сказала, что ей звонила мама, которая не смогла с нами связаться. Наверное, Митька забрал телефон с собой и не слышал, как он звонил.
- Родители должны остаться в городе и приедут только утром, — сказала она и поинтересовалась, где Митя.
Я сказала, что он ушёл вместе с Владом и придёт, скорее всего, немного позже. Мне так хотелось рассказать, что приключилось с её котом, но слова будто застряли где-то в горле. В итоге я так и не решилась. Тётя Лида увидела котёнка, сидевшего рядом со мной, и протянула руку, чтоб погладить его, но тот снова выгнул спину и зашипел, отскочив подальше.
- Ишь ты, какой рыжий дьяволёнок! Смотри, чтоб он тебя не поцарапал! — сказала она.
Тётя Лида ушла, сказав на прощанье, если Митя сильно задержится, а мне будет страшно, чтоб я прибежала к ней, оставив записку брату. Я направилась к дому с твёрдым решением оставить этого рыжего наглеца на улице. Но это мне не удалось, он опять успел каким-то образом проскочить в дом, словно он был резиновый, и мог пролезть в любую дырку. Так мы остались с ним одни.
На улице уже совсем стемнело. Митя никак не возвращался. Мне становилось как-то не по себе и, чтоб заглушить тревогу, я включила телевизор. Очень не хотелось идти к тете Лиде, я ведь все-таки не трусиха. И куда только подевался этот Митька? Обязательно все ему выскажу, а лучше маме, может, хоть на этот раз ему влетит! Я не заметила, как задремала. Мне приснился сон. Тётя Лида была колдуньей и превратила Митьку в рыжего котёнка. Все её кошки гонялись за ним по двору. А загнав в сарай, смеялись и спрашивали с издёвкой, какой же он теперь «рыжий демон»?
На улице громыхнуло. Я подскочила с дивана и поняла, что это был гром, шумел дождь. На полу, посреди комнаты сидел котёнок. Его уши, как локаторы, поворачивались в разные стороны, а зрачки были расширены. Он тоже напугался. Я сходила в комнату брата с надеждой, что тот вернулся и лёг спать. Но его не было. А котёнок был. Я присела на корточки и позвала:
- Митя! Кис-кис-кис!
Он повернулся ко мне и так посмотрел!.. Столько призрения я видела только в таких же зелёных глазах брата. А что, если мне приснился вещий сон, и все это правда? Что же мне тогда сказать маме? Я попыталась отогнать неправдоподобные мысли и взялась закрывать окна. Дождь все усиливался. Молния сверкала. Я подумала, что Митька, скорее всего, остался дома у Влада, чтоб не идти по такому дождю. И эта мысль немного меня успокоила, хотя, я по-прежнему искала сходство между рыжим котёнком и братом.
Справившись с окнами, я пошла спать. Котёнок опять поскакал за мной, ему, видимо, не хотелось оставаться одному. Я включила ночник, легла в кровать и укрылась. Дождь барабанил по жестяному подоконнику. Глянув на котёнка, я ехидно так улыбнулась и сказала:
- Спокойной ночи, Митя!
И отвернулась к стене. Мысли ещё блуждали в моей голове, когда я почувствовала, как кто-то прыгнул на кровать и улёгся в ногах. Совсем нетяжелое тельце завибрировало. А я, совсем успокоившись, заснула.
Разбудил меня сигнал от машины. Солнце во всю светило в окно. Я с радостью побежала во двор. Родители вернулись! Выбежав, я кинулась обнимать маму. Она сказала, что они привезли что-то вкусненькое. А потом увидела его…
- Что это ещё за чудо хвостатое? – удивилась мама. – И где Митя? Спит ещё?
Я вдруг разволновалась и не знала, что сказать. Не говорить же, что это и есть Митька. Ведь она же мне все равно не поверит. Да и я как-то в этом сомневалась, чуть-чуть. К папе, вытаскивающему пакеты из багажника, подошёл Алексей Петрович, сосед и хозяин Троя. Я только и успела взглянуть на открытую калитку его двора, как оттуда вылетел пёс и кинулся к котёнку. Я испугалась, закричала. Папа в одно мгновение схватил и поднял меня на руки. Котёнок шмыгнул между ног отца и бросился прочь вдоль дороги. Трой бежал за ним. Меня трясло. Я рыдала на руках у папы, а сосед тем временем побежал за своим псом, выкрикивая по дороге ругательства.
Меня долго успокаивали мама с папой, завернув в одеяло. Я все им рассказала: и про соседского кота, и про Митькино исчезновение. Мама, конечно, сказала, что это все моя бурная фантазия, и тётя Лида не колдунья, и уж тем более её сын не мог превратиться в какого-то рыжего кота. А потом вернулся Митя. Он дрожал и был весь мокрый, насквозь. Теперь родители кинулись обхаживать его. Он, конечно, наплёл им, будто ночевал у Влада и думал, что я пойду спать к соседке, и, как обычно, его простили. А про мокрую одежду сказал, что они бесились с Владом, обливая друг друга из вёдер. Мама даже рассказала всё, что я ей говорила. А он только посмеялся и сказал, чтоб я, дурында, меньше смотрела глупых фильмов. Но потом, спустя несколько дней, мне всё-таки удалось выпытать, где брат провёл ночь. Митька сказал, что на спор просидел всю ночь в старом почти пересохшем колодце, который был за домом Влада. И теперь уже я поинтересовалась: не одиноко ли ему было там под дождём?
В середине августа было решено вернуться домой. Нужно было готовиться к школе. Того рыжего котёнка я больше не видела. Даже боялась подумать, что сделал с ним Трой. Сосед тогда очень извинялся перед папой, но за котёнка не сказал ни слова. Не знаю правду ли сказал мне Митька за колодец, но после этого он как-то изменился: перестал общаться с Владом, а кошек стал игнорировать. Брат, конечно, не стал примерным мальчиком, но все же что-то поменялось в его поведении. Я больше никогда не слышала прозвища «рыжий демон». А иногда ложась спать, я вспоминаю того котёнка и с улыбкой, потихоньку говорю:
- Спокойной ночи, Митя!
Где-то глубоко внутри себя я всё-таки верю, что тем нескладным, рыжим котёнком и был мой брат Митька.

Сквозь золотую листву осеннего леса пробивался солнечный свет, падая струями на пестрый ковёр под ногами. Воздух, чистый и прозрачный, дрожал, звенел потревоженный легким дуновением прохладного ветра. Александр снова отыскал знакомую тропинку и твёрдым шагом пошёл к лесной опушке. Он не останавливался, не оборачивался, только шёл. Шёл вперёд, как ходил до этого уже десятки раз. Ему было известно, чем закончится эта прогулка, но его ладони всё равно сжались в кулаки от волнительного ожидания.
Света стало больше. Александр, словно прорвав невидимую пелену, быстро вышел на полянку со старым деревом в её центре. Что-то было не так. Опушка была пустой, лишь чистый воздух, в котором плавали осенние ароматы и солнечные лучи, спускающиеся со спокойного бездонного неба. Александр подошёл к старому дереву, посмотрел на толстые ветви, на разноцветную листву. Кора дерева была покрыта шрамами и сколами, но само дерево было сильным, несколько метров в обхвате. Казалось, оно стоит тут вечность, недвижимое и могучее.
- Он не придёт. - раздался тихий, мелодичный голос из-за спины.
Александр дёрнулся, мгновенно развернулся, следуя выработанному рефлексу, чуть отступил назад. Шагах в пяти-семи от него стояла рыжеволосая девушка, одетая в джинсы и куртку. На светлой коже симпатичного личика были заметны веснушки, а тёмные глаза сверкали весёлыми искорками. Девушка рассматривала его оценивающим взглядом, кокетливо закусив краешек нижней губы.
- Где он? - спросил Александр слегка севшим голосом. - Я хочу с ним поговорить. Мне нужны ответы и сей...
- Он не придёт. - девушка перебила его, прищурив красивые глаза. - Никогда. Он понял, что не нужен тебе. Ты его не слышишь, не слушаешь. А я - другое дело.
- Кто ты?
- А кто ты?
- Глупый вопрос.
- Думаешь? Мне так не кажется.
- Чего тебе надо?
- А чего хочешь ты?
- Бессмысленный разговор. - Александр развернулся, что бы уйти. - Надеюсь, в следующий раз я поговорю с ним.
- Он не придёт. - повторила девушка.
Александр лишь скривился, повернулся в сторону тропинки, которой пришёл. Боковым зрением он заметил, как девушка сделала шаг к нему. Невероятным образом она оказалась прямо перед ним и, встав на носочки, обхватила прохладными ладонями его лицо. Её глаза, бездонные, прекрасные, манящие оказались прямо перед ним, а он был не в силах отвести взгляд, всё тело словно окаменело. Он видел лишь её лицо и ничего вокруг. Дуновение ветра растревожило огненные волны волос.
- Чего ты хочешь? - спросила она снова.
- Я... не знаю.
Она коротко улыбнулась, сверкнув ровной белизной.
- Тебе нужно узнать. Но не сейчас. Тебе пора. - она отпустила его, отступила на шаг.
Вдалеке, где-то за лесом, прогремел взрыв. Взрыв. Пора.
****
- Двойка! Капитан! Твою на лево, просыпайся!
Александр с трудом разомкнул веки и сразу же зажмурился. От взрыва с потока на лицо посыпалась каменная пыль. Он, рывком сел, отёр лицо, потянулся за винтовкой и гранатами.
- Слышь, капитан... Там, короче, того... У местных аншлаг.
- Ага, ожили... Сколько?
- Человек двадцать. Наши уже на башне, наблюдают.
- Хорошо, - Александр, по прозвищу "Двойка", чуть пригнув голову, посмотрел в окно, где алел закат, - передай регулярам, что мы пошумим чуть. Будем работать.
- Как будем действовать?
- Ну, мы же "псы войны", значит, как собаки. Отрабатываем корм.
Георгий, здоровенный лысый мужик, улыбнулся. Улыбнулся страшно, как зверь, учуявший добычу, сверкнул глазами, одной рукой поднял "Печенег" с коробчатым магазином и вышел из комнатки. Двойка хмыкнул, взял в руки запалы и, один за другим, стал вкручивать их в гранаты, мысли его скользнули в прошлое.
****
Он припомнил, за что получил своё прозвище. Дело было в Конго. Он уже во всю работал по найму. Александр тогда одним выстрелом сходу подстрелил двух скотов из группы вооружённых до зубов ополченцев, которые решили атаковать их конвой. Британец - гид пошутил на английском: "Two flying gooses, one shot and we got deuce". После этой фразы все ребятки из британского посольства стали звать его "Deuce" , что по-русски значит "Двойка". Прозвище приклеилось.
Уже год, как военная компания (между собой парни называли её просто "конторой") поставила командовать его взводом таких же наёмников, как он сам. Ставка была двойная, а у Александра имелся и опыт, и, как сказал специалист по кадрам из "конторы", лидерские и организаторские качества, и ещё что-то там. Сам же Александр согласился по двум причинам: во-первых, не каждый раз обломится такая сумма денег, а во-вторых, он любил, когда всё сделано правильно и аккуратно, а тут уж надо самому проконтролировать. Наёмником Двойка работал уже давно, достаточно давно, что бы разобраться, что к чему, как не подставиться, заработать и выжить. Последнее было немаловажным условием. Многие, с кем он начинал, либо сдали нервами, либо отошли в мир иной, получив в разных горячих точках мира претензии огнестрельного характера.
С детства Александр мечтал быть военным, что бы "как папа", который был офицером великого и могучего СССР. Но великой страны не стало, а Двойка попал в армию, где протопал две бессмысленные и кровавые войны, которые были политической мясорубкой, не приведшей ни к чему, кроме многолетней ненависти, незаживающих ран и убитых. Александр выжил только потому, что умел слушать, умел ждать и наступать на свой страх, когда надо. Он видел разное, что не укладывалось в голове человека воспитанного на принципах чести и совести. Он видел солдат, предававших страну за пару тысяч долларов, видел генерала, который пошёл с солдатами в атаку, видел краснолицых политиков, смеявшихся с голубых экранов телевизора, видел слёзы тех, чьи родные и близкие не вернулись из боя. Чем дольше всё это длилось, тем сильнее черствела душа тогда ещё молодого солдата, тем страшнее и холоднее становился его взгляд. Но вот каша, варившаяся несколько лет, закончилась, и в начале "двухтысячных" Александра демобилизовали в чине капитана. В запас. И всё бы ничего, да государство решило, что боец своё отработал, стал выхлопом системы, да и дало минимальное пособие, как "участнику боевых действий". Повальная коррупция и сложные махинации помешали ему остаться в армии, закрепиться там, где он чувствовал себя хоть немного лучше. Двойка пытался пристроиться на гражданке, но толкового ничего не вышло, с ним что-то случилось, что-то сломалось. Знакомые люди стали далёкими и непонятными, а он сам озлобился и замкнулся. Во снах и мыслях он всё чаще возвращался на войну, и чем чаще он возвращался, тем больше ему хотелось там остаться. В мире взрывов и выстрелов, стрёкоте и криках он почему-то чувствовал себя своим. Он снова был со своими товарищами, снова шёл к цели.
Однажды вечером, несколькими месяцами позже, рядом с местным кабаком, он натолкнулся на двух пьяных мужиков, которые решили его задеть. Двойка думал избежать драки, но один из пьянчуг назвал его трусом. Он так и не смог вспомнить, как оказался на земле, придавленный тяжестью четверых сотрудников ППС. В отделении ему рассказали, что он до полусмерти избил двух человек, а затем сцепился с патрулём милиции. Александр ничего этого не помнил. Он помнил лишь злость и странное, приятное чувство. Позже он понял, что это было удовлетворение.
Волей случая на драчуна обратил внимание, как он представился, Родион Олегович, некто занимающийся частными подрядами. Седой человек, невысокого роста, он пришёл к Двойке на встречу прямо в СИЗО, где коротко предложил Александру работу "по профилю", да такую, что боец не будет обделён вознаграждением, а мелкое недоразумение с "парой синяков" вообще не проблема. На тот момент капитану было всё равно, он давно не чувствовал дуновения ветров перемен, а вот адвокаты пострадавших натурально грозили моровым поветрием. Словом долгих раздумий не было, Александр дал согласие. Дальше завертелось. На следующий день, прямо с утра, Двойку сопроводили с вещами на выход, где его ждал тот самый Родион Олегович и чёрный "Лэнд-Крузер". Вопросов Александр задавать не стал, сказал лишь, что выкупаться хочет.
Уже через месяц Двойка "проходил стажировку" где-то под Сургутом, как сказали, что бы освежить память. Стрельбы, бег, физические нагрузки, солдатская рутина, только без дедовщины и уставов. Народа на занятиях было немного, но все из бывших вояк. Такие же, как он сам. Среди них капитан почему-то чувствовал себя лучше. Словно выздоравливающий человек после продолжительной болезни. Через два месяца их разделили на группы. К тому моменту они уже знали, куда попали. Знали, что их завербовали в наёмники, знали, что они будут "представлять интересы страны и третьих лиц за денежное вознаграждение". Недовольных или возражающих не было. Задача была простой и понятной - воевать. Дальше были Ирак и Иран, Новая Гвинея и Балканы, Египет и Ангола, Алжир и Конго, была Ливия. Хорошая экипировка, высокие гонорары. Нефть, алмазы, наркотики, оружие - война везде, где есть способ заработать. Действуй и не задавай вопросов. "Псы войны" спущены с цепей. Странно, но с каждым новым заданием Александр чувствовал себя уверенней и сильнее, каждая схватка дарила выброс адреналина, делала живым. Как будто из него, одна за другой, вынимали ядовитые стрелы, у которых, как думал капитан, были свои имена: Сожаление, Сочувствие, Сомнение. Чем больше найма, тем больше цинизма, чем больше цинизма, тем меньше раскаяния. А за тем появился он. Старик, который неизменно посещал сны Двойки последние несколько месяцев. Раз за разом они встречались в прекрасном осеннем лесу, раз за разом старик загадывал Александру загадки, злил его, пытался оживить в нём старые чувства. В этих снах Двойка спорил со стариком, ругался с ним. Так было до сегодняшнего вечера. Теперь эта девчонка. А всё ближневосточная жара...

****
Нацепив разгрузку, Александр затолкал в карманы дополнительные обоймы от АК. Он ещё раз проверил автомат, несколько раз передёрнув затвор, вставил смотку из двух обоим, открыл защитные крышки чётырёхкратной оптики и вышел в быстро наступающий вечер.
Скелеты опустевших и разбитых домов контрастно вырисовывались в лучах закатного солнца. На закрытой обвалившейся плитой площадке, которая некогда была двумя длинными балконами, собралась группа из семи человек. Все уже надели балаклавы песочного цвета. Александр последовал их примеру и натянул плотный вязаный чулок с прорезями для рта и глаз. Наёмники о чём-то переговаривались, освещая фонариком фрагмент карты города.
- Что у нас там? - Двойка подошёл к Клину, сапёру группы, и заглянул ему через плечо. - Сколько, куда движутся, что тащат с собой?
Человек с картой, Герман, сухо кашлянул и указал на дорогу, идущую через центр города:
- Идут через два квартала от нас. Порядка тридцати человек, в основном лёгкое вооружение, двигаются пешком... Зверски шумят, палят в воздух, взорвали газовую станцию. Пугают тех, кто остался в городе, я так думаю.
Двойка ещё раз посмотрел на карту:
- На пять кварталов выше есть перекрёсток, о нас они не знают, иначе так бы себя не вели, а значит, ждать не будут. Делимся на две группы. Георгий Павлович, берёшь троих с собой и на северное здание. Я, Клин, Хромой и Малыш сядем на восточное. Там есть удобные балконы. Минут через пять появятся наши гости, открывать огонь только когда они будут на перекрёстке. Первой атакой мы должны скосить как можно больше. Всем всё ясно?
Группа кивнула.
- Вот и ладно, выдвигаемся.
Наёмники песчаными призраками скользнули на разбитые улицы города. Разделившись на две параллельно идущие группы, чуть пригнувшись, они быстрыми перебежками двинулись по противоположным сторонам переулка. Солнце почти заползло за горизонт.
****
Двойка ещё раз проверил расстояние по цифровому дальномеру. Ровно пятьдесят метров. Стемнело. Сдув пыль с линз прибора ночного видения, он нацепил оптику на шлем. Глаза не сразу привыкли к серо-зелёной рябящей картинке. Вдалеке, вверх по длинному разбитому проспекту, показалась толпа людей. Двигались, как попало, шумели. Через пару минут стали различимы слова на знакомом, но непонятном языке.
- Ждём. - шепнул Александр в эфир.
Толпа приближалась. В ПНВ капитан разглядел контуры и силуэты вооружения - в основном АК и, кажется, пара РПК. Несколько человек прошло мимо покосившегося фонарного столба. От него до балкона, где укрылась часть группы Александра, было ровно пятьдесят метров. Оптимальная дистанция для стрельбы плотными очередями.
- Поехали. - скомандовал Двойка.
С крыши здания и балкона на толпу вооружённых боевиков обрушился ураганный огонь. Очереди АК периодически подкреплялись басовитыми раскатами ПКП. Сумерки озарились вспышками автоматического оружия, душный воздух наполнился грохотом и воплями, запахом нагретого металла и пороха.
А потом всё стихло. Дым и пыль осели. Улица двенадцатью метрами ниже была завалена трупами. Клин осторожно высунулся из-за угла балкона, осмотрелся.
- Слышь, капитан, вроде всё. Гляди, даже дернуться не успели. Конечно, проверить надо... Капитан?
- Тс-с! - Двойка напряжённо вслушивался в тишину. Где-то вдалеке раздался взрыв. Вспышку видно не было, а вот звук долетел быстро. В рации затрещал Георгий:
- Кэп, слышал?
- Слышал.
- Танк?
- Нет. Танк это "бум" тихий, "бум" громкий...
- Так, а ...
- Тс-с! Тихо!
В вечернем воздухе пронёсся ветерок, который принёс с собой свистящий стон и отзвук нового взрыва, ближе прежнего.
- Миномёты!
- Вашу Машу! Валим.
Прыгая через две-три ступеньки, бойцы побежали вниз. Свист и грохот взрывов стал совсем громким. Миномётные снаряды падали на соседний квартал. Падали плотно.
Отряд возглавил Георгий, Двойка замыкал. Группа растянулась, это оказалось ошибкой. Александр поздно заметил, что они вбежали на очень узкую улочку. Тяжёлый миномётный снаряд угодил в фасад одного из зданий, обвалив несколько пролётов прямо на улицу. Двойка не видел, придавило ли кого-то. Надеясь обойти завал через разбитую продуктовую лавку, он проскочил через витрину с выбитыми стёклами, обогнул сгоревший прилавок и почти выскочил наружу...
Громкий вой миномётного снаряда, оглушительный взрыв и звенящая темнота.
****
Александр снова стоял на опушке, снова смотрел на крепкое дерево с раскидистыми ветвями, украшенными осенней листвой. Из-за дерева вышла рыжеволосая девушка в кожаной куртке. Она остановилась в нескольких шагах от него, нахмурив брови, сморщила лобик.
- Что хмуришься? - спросил он её негромко, - финиш, я приехал.
- Ты так думаешь? Мне так не кажется.
- Ну, не кажется ей... Миномёт не шутка. Не пойму только, почему я тут? Я же не сплю?
- Как знать, - девушка улыбнулась, из уголков тёмных глаз по светлому, веснушчатому лицу побежали озорные лучики, - может, ты спал всё это время, а сейчас проснулся?
- Да? В таком случае этот сон был так себе.
- Ты решил, чего ты хочешь?
- Нет. Я же говорил, я не знаю. И я не соврал.
Девушка на пятках развернулась, подошла к старому дереву, коснулась ладонью коры. Только сейчас Александр заметил, что одна из толстых ветвей надломлена.
- Это дерево, - тихо заговорила она, - стоит здесь с самого начала. Раньше оно было тонким, маленьким. Чем дальше, тем крепче оно становилось, тем больше шрамов покрывало его кору. Оно всегда выстаивало, даже когда были ветра и грозы, морозы и снега. Но вот насколько его ещё хватит, а? Понимаешь, о чём я?
- Честно говоря, не очень.
- Тебе надо напрямую, да? Ладно. Я помогу тебе, просто так. А раз ты не знаешь, чего хочешь, я сама решу, как быть.
- Я тебя не понимаю. Ты, как старик, говоришь загадками. Я не хо...
Стремительным, едва различимым движением, девушка оказалась прямо перед ним, обвив руками его шею. Волны огня длинных волос, как прежде, бездонные глаза, сковавшие его. А потом жар её губ. У Александра перехватило дыхание. Волна тепла влилась в оцепеневшие мышцы. Сколько это длилось? Долго ли, мало ли?
Она отпустила его, улыбаясь. Подсвеченная лучами осеннего солнца, стоящая по середине золотого водоворота опавших листьев, она казалась чудом, от которого невозможно отвести взгляд.
- Тебе пора просыпаться. Проснись!
Порыв осеннего ветра подхватил листву, завертел её, завертел Александра.
Проснись!
****
Двойка открыл глаза. Он не сразу понял, где он. Стены бежевого цвета, свет приглушен, рядом тумбочка, на ней вода и фрукты. Капитан попробовал пошевелиться, всё тело заныло. Он был укрыт чистой белой простынёй.
Левая рука была странно тяжёлой, Александр высвободил её из складок простыни. Рука была в гипсе по локоть, но пальцы гнулись. Это хорошо. В коридоре палаты раздались тяжёлые шаги, через мгновение на пороге появился огромный лысый мужик.
- О! Проснулся. Ну, кэп, ты даёшь. Четверо суток провалялся.
- Георгий Павлович... Где я, блин?
- А ты как думаешь? В госпитале. Мы тебя сразу после обстрела искать пошли. Тебя присыпало, еле откопали. Везучий ты, мы думали, что ты всё, в лепёшку. А ты, вон, ручку только повредил.
- Тряхнуло маленько. Наши все живые?
- А что им сделается? - Георгий широко улыбнулся, - Германа поцарапало, но то мелочи.
- Какая сволочь в нас дала артиллерией?
- Хм, регуляры. Они думали, что боевики натолкнулись на их разведгруппу. Решили огнём поддержать, так сказать.
- Вот су...
- Так, раненому покой нужен! - из коридора раздался знакомый мелодичный голос, - Прошу на выход.
Георгий махнул рукой, мол, ещё увидимся, и вышел.
В полумрак палаты вошла невысокая девушка в белом халате. Александр облокотился на здоровую руку, что бы лучше рассмотреть её.
- Как себя чувствуете? - голос определённо был знакомым.
- Пойдёт. Я тут четверо суток?
- Чуть больше.
Девушка отошла от столика и подошла к кровати Александра. Тёплый свет лампы упал на огненно рыжие волосы, светлую кожу лица с едва заметными веснушками. Весёлые, искрящиеся тёмные глаза смотрели прямо на него. Дыхание замерло, тело не слушалось.
- Ты? Не может быть... - все, что смог выдавить из себя капитан охрипшим голосом.
- Простите? Чего не может быть?
Александр сморгнул, видение не исчезло. "Дурацкая же рожа у меня сейчас" - подумал он.
- Так чего не может быть? - девушка налила в кружку воды и протянула ему футляр с таблетками. Двойка сел, поморщившись от боли, осторожно принял коробочку, легко коснувшись пальцами тыльной стороны её руки. "То самое чувство"- подумал он про себя.
Нежная, чуть прохладная кожа.
- Да ничего, - ответил он, наконец, - головой здорово стукнулся, наверное. Как Вас зовут?
- Алёна. - улыбнувшись, ответила девушка.
- А я Александр.
- А я знаю.
- Кхм. Ну да, действительно.
Девушка рассмеялась. Смех был мелодичным и звонким. Суровое небритое лицо капитана расплылось в улыбке.
- Алёна, Вы любите кофе?
- Люблю, а что?
- Приглашаю Вас в кафе. Только вот выберусь из кровати. Пижама, правда, мне не очень подходит.
Девушка снова рассмеялась.
- Ну что же... Я принимаю приглашение, заодно расскажете, где Вас так. Но сначала таблетки выпейте.
Александр потянулся за кружкой. "Поможешь просто так, да?" - мелькнуло в его голове.

Ой-ой! Прошу, поаккуратнее!.. Ваши ноги достаточно длинны и неловки, не заметить вас еще нужно постараться. Ради ваше же блага, прекратите скакать! Ох… куда делись мои манеры. Добрейшего дня! Нет-нет, не извиняйтесь. В юности я и сам без зазрения совести заставал людей врасплох своим видом. Да и у меня тут не убрано. Жизнь холостяка, знаете… Ладно, вы извините за расторопность. Не ждал сегодня увидеть читателей. Нет-нет, не подумайте дурного! Я рад вас видеть. Даже мне иногда хочется перекинуться мыслями с кем-то, чья память может удержать в себе больше перечня съеденных за углом помоев. Иногда мои сородичи бывают через чур глупы и… О… вы уже устроились. Как эгоцентрично, еще бы… О, нет, все в порядке. Знаю зачем пришли. Всегда приходите за одним и тем же, всегда подавай истории. Чтоб кровь застыла в жилах, верно? Впрочем, ваши обычно не так содрогаются от услышанного. Заметил, что научный интерес благотворно влияет на рост эмоциональной восприимчивости. Но, признаюсь, мне встречались и согласные в неоправданно излишней жестокости ко мне и моим сородичам. А что движет вами? И правда, заговорился… впереди всего история.

В один прекрасный день на меня снизошло озарение. Когда впервые за всю жизнь снисходит озарение – его упускаешь из рук. Прерываешься, чтобы спросить себя: минуточку, а что это вообще было? И состояние озарения угрем ускользает. Зато после будто заново просыпаешься. Понимаете, как в восточной практике. Когда-нибудь медитировали? Я – нет. У меня лапки. В смысле, не хватает пальцев, чтоб замысловато сложить их, как это показывают в обучающих книгах, да и чудаковатые позы невыносимы… Так вот, тогда я “проснулся” и понял – пора остановиться. Пока я шел, сыр в конце лабиринта протух и начал весьма неприятно пахнуть, отбивая всякое желание искать его далее. Но мои сородичи не останавливались пораженные внезапным озарением, для них сыр оставался сыром, а лабиринт – лабиринтом.

У меня напрочь отбило желание сдвинуться с места, и больше не волновала судьба остальных крыс. Пусть хоть Бровски победит и найдет этот сыр! Пусть отравится и помрет, только посмеюсь над этим откормленным несчастьем. В этот день я обрел нечто большее, чем сыр. И обрел больше, чем имел в себе. С таким грузом внутри, как с любой инструкцией, – пока не расшифруешь чернильные каракули, лучше застыть и подумать над проблемой, так как лишнее движение в импровизации без инструкции сулит тотальный “бдумц” и пронизывающий “бздынь”.

Не могу передать того, что осмыслил в день злополучного “освобождения”. Разве вы помните зарождение своего “Я” и первые нити-мыслей? Вся эта ситуация стала осмысляться гораздо позже, а ускорить процесс я пытался, спрашивая своих “опекунов” о жизни и смерти. Необходима ли была смерть моих друзей в последующих экспериментах? По какой причине сохранили мою жизнь? Их ответы постоянно ссылались на непонятые мной тогда гуманные принципы, и были в целом расплывчаты. Тогда я еще многого не понимал. Я ведь думал, что настолько туп, раз не нашел сыр. В будущем, к которому я в итоге приду, все оказалось куда прозаичнее…

По этому лабиринту уже не раз пробегали мои предшественники. Если где пробежала крыса, то там остается сильный шлейф запаха. А если их там бегал с десяток? По запаху и следовала группа “несмышленышей” в поисках сыра. Но шутка играет в обе стороны: ученные узнали об этом только когда их потребовали показать процесс проведенного исследования. Какого было удивление экспертной комиссии, ведь ученые забыли протереть и обработать полы и стенки лабиринта! Некий эксперимент провалился, но вот мое поведение вскоре всех впечатлило. Его характеризовали как вызывающее и протестующее. Еще до приезда комиссии (а затем и после) я резко давал понять – никакой вшивый лабиринт и плесневелый сыр меня более не интересует. Просто падал на живот, вертелся и прожигал взглядом ученых. Смотрел на них, они – на меня, а где-то рядом сновали друзья-крысы, которые вслепую бегали по чистому лабиринту в поисках лакомства.

Однажды я услышал:

- Вы пробовали менять еду или видоизменить саму структуру лабиринта? – спросил морщинистый старичок по правую сторону меня.

- Вы уже говорили это, не помните? - вздохнул усталый ученый слева.

- А изучить или сменить место обитания? – надавливал пожилой ученый.

- Предоставляли самые крысиные апартаменты…

- Знаете, а ведь это проявление осмысленной воли! Судите сами, он не пытается удрать, но и не ищет еду. В клетке с другими - отстранен, а иногда словно пытается завести с нами контакт…

Как не пытался ученый просканировать мой мозг, увидеть ход моих мыслей ему явно не удавалось, а я мысленно посылал ему сигналы в духе “привет, как дела?”. Ученый не слышал и продолжал:

- Впрочем, весьма примитивным способом. Давайте дождемся нашего коллегу. Он приготовил для нас очередной сюрприз, который сулит большие перемены в поведении этих грызунов...

Вскоре вместе со мною всю группу перенесли в небольшие уютные клетки, где, в последствии, я стал тем, кем вы меня сейчас знаете. Из простого подопытного номер пять я стал Пинтом - большой и милой модифицированной крысой! Всего нас было немного, но какие разительные перемены подарил нам их коллега! Мы стали в несколько раз выносливее и сильнее. Срок жизни заметно возрос! Все это из-за каких-то многочисленных инъекций и редактирований генов. Нас рассаживали по клеткам, проводили опыты. Мы почти не старели и всегда были стройными и спортивными. Какие там лабиринты, когда мы обучились строить ментальные карты помещений, где нас содержали? Постепенно нас научили простенько излагать свои мысли. Вот только говорить особо не хотелось, потому что приходилось отвечать на батареи вопросов. Если ты сейчас видишь и слышишь, то что ты видишь и слышишь? О, я вижу ваши огромные халаты и совсем маленькие лысые головы. Спрашивают, где болит, и тыкают в пузо какой-то палкой с черным наконечником. По всей теперь видимости считывающим датчиком и прибором, бьющим легким разрядом тока. Говорю, ток. А что такое ток? Не знаю, услышал меж их реплик, когда показывали на наконечник палки. Нет, - говорю, - не ток, но щекотно. Ах, тьфу ты! Больно! А сам думаю, что больнее там, где не видно. Жаль Кхорки и Здубик. Умерли от нагрузок. Нужно же было узнать предел наших новых сил этим... Эмоции. Никак к ним не привыкну…

Чего говоришь? Нормальные имена, не придирайся. Был там среди воспитанников этих ученых один Гри…горий. Это имя вообще? Клыки сломаешь. Прошу, сделай милость, не сбивай меня, когда я повествую! Спасибо. Так вот… со временем я начал вспоминать все, что было со мною раннее и пытался осознать, что было после модификации. Чудовищные воспоминания маленькой крысы…

Когда я был “обычным”, всех крыс помещали в какой-то ящик с выходом в потолке. Выход спускался на дно соседнего резервуара. Его до середины наполняли водой. На стене резервуара с водой размещалась кормушка. Мы могли подплыть и забрать из нее свою пищу, но, чтобы съесть ее, нужно было вернуться обратно на твердую поверхность, ведущую в главное помещение. Ничего сложного в том, чтоб доплыть и забрать еду не было. Сложности начались позже. Вскоре среди нас сформировалась своего рода иерархическая система, где кто-то самостоятельно не плавал, а отнимал еду. Первое время это всех устраивало, но вскоре стало ясно, что так себя не прокормить. Я стал прокармливать себя самостоятельно, защищаясь от грязных лап этих потенциальных тиранов. Тогда и зарождались первые признаки вражды. После опытов с моим организмом, “модернизированных” решили воссоединить в одной клетке и повторить эксперимент.

Доктор посадил в испытательную клетку двести крыс. Думаю, дальше не трудно догадаться, что произошло? Просто представь двести перемешанных между собой крыс, среди которых была модернизированная элита. Сначала все повторялось, как и в прошедших экспериментах. Я уже знал, что делать, но среди моих сородичей было множество неопытных новобранцев. Большую часть из них я раньше никогда не видел, а некоторых друзей, как Кхорки и Здубик, с этого дня видел в последний раз. В клетке воссоздавался тот же порядок, что и ранее, но со временем он перерос в узурпацию нами привилегированных мест в статусной иерархии. Решили, так сказать, демократически, что нам и быть во главе, коль мы и сильнее, и умнее. Кто же знал, что появятся первые недовольные? Кто же знал, что дойдет до первых суровых наказаний. С ужесточением мер для защиты устойчивой стратегии росла и волна недовольных. Вскоре волна превратилась в живой океан агрессивно настроенных крыс. Переворот. Мы дрались всю ночь. Утром в клетке лежали бездыханные жертвы нелепой бойни, а в крысином сообществе, чьи ряды вскоре я покинул, сформировалась новая, но похожая система подчинения. Бровски встал во главе, но что с ним было дальше – история умалчивает.

Особо выдающихся и сильно раненых, подверженных модернизации, ученые вытащили на принудительное лечение. Это стало моим спасением! Главную глупую крысу по завершению истории все-таки спасли. Ирония или цена за свободу мысли? В клетку я больше не возвращался, поскольку мое развитие, на фоне остальных, дало еще большие плоды. С тех пор, как я… стал разумен, ученые ко мне стали относиться снисходительнее. Предоставляемая информация из книг и различных техник наполняла меня, как та вода из резервуара, заполняя крошечный мозг обилием символов и значений! Благодаря их методам обучения я стал тем, кого они приручили…

Сейчас я полноценно осознаю для чего над нами ставились и ставятся по сей день зачастую необдуманные, но порой и крайне полезные опыты. Мы во многом похожи. Вы, люди, хотите изменить мир под свои нужды, но иногда задумываетесь о своем внутреннем развитие. Когда это происходит, нужен кто-то, на ком можно практиковаться. Ваше тело – это словно комнаты и гаражи, которые нужно приводить в порядок, а ваши головы – чердаки, где нужно не забывать вымести осевшую, скопившуюся пыль. Вы подаетесь ремонту и модификациям, но мне интересно, почему вы постоянно говорите себе “стоп”. Наши тела генно-модифицировались в то время, пока вы, рассуждая о возможных переменах, начинали грызть друг друга этикой и нецелесообразностью эксперимента. Нас много, у нас нет прав. Нами легко манипулировать. Но мы, как и вы, можем сеять чуму и разрушение. Наделите всех нас разумом, мы прогоним вас под землю. Исходя из этого могу предположить, что вы боитесь скорых перемен человечества, потому что, подобно нам, создадите очередную разрушительную систему из привилегированных, поскольку не можете вы сделать всех равными в своих животных инстинктах. Но, с другой стороны, скажите, какой толк бояться будущего, если оно все равно наступит? Не разумнее ли идти будущему на встречу? Пользоваться его благами, невзирая на то, что оно может статься разрушительным? В конце концов вы сами решаете, какой путь простирается перед вашими ногами: светлый или темный, спасительный или разрушительный. Глупо бояться не заарканенное время - стоит опасаться амбиций тех, кто хочет подмять время под себя…

Молчишь? Всегда вы молчите, когда боитесь или сказать нечего. Мысли вас пугают. О чем подумаете, так о том, что я - крыс. Откуда мне знать, что правильно, а что нет? Я не сержусь, пойми правильно. И ты не сердись на брюзжание ветерана гуманных экспериментов. Просто понять уже давно пора, кто ВЫ есть и чего хотите от себя и подобных себе. Пора встать в своем лабиринте и подумать, что будете делать дальше, пока чьи-то могучие руки не раздавили вас за ненайденный в мышеловке сыр.