Смотреть аниме онлайн, огромная коллекция аниме, всё бесплатно и без регистрации!

-Карета подана, господин - сказал плюгавый кучер, склонившись в низком поклоне.. Граф не удостоил его ответа, лишь смерил кучера холодным взглядом.
-Самые лучшие лошади, да, да...самые самые- повторял кучер - Только наш дилижанс способен проскочить этот темный лес, вы же знаете какое сейчас время лихое -
-Дешевле, чем у нас не найдете. Мы берем плату серебром - кучер направлял графа в сторону своей кареты.
Граф молча кивнул, кинул 3 серебряных монеты с драконом и зашел в карету.
К его большому удивлению в карете было людно. Напротив места где Граф разместился сидел огромный человек. В полутьме кареты было видно, что он находиться в согнутом положении, голова и плечи гиганта упирались в свод дилижанса.
По правую руку от него находилась красивая рыжеволосая девушка, с модной, по времени, бледной кожей.
В карете была еще одна девушка. Темный волос и смуглая кожа выдавала в ней цыганские корни.
Графа же поразили ее желтые глаза, смотря в них граф ощущал собственный страх - первобытный, как будто жертва смотрела в глаза хищника.
Великан заерзал на месте. Из под половиц и с крыши раздался скрип сухого дерева.
Раздался гулкий свист. Карета тронулась.
Четыре матерых трансильванских рысака набирали скорость….

***
Дилижанс мчался по пересеченной местности. Периодически под его окованные сталью колеса попадали сухие ветки, которые разлетались со стоном и скрежетом. Путники молчали погрузившись в свои мысли.
Граф осматривал невольную компанию.
Рыжая девушка дремала не смотря на тряску и неожиданно солнечную погоду. Цыганка (как про себя назвал ее граф) смотрела в окно, делая вид, что не замечает присутствия других.
Великан страдал. Он то и дело ерзал на месте, пытаясь размять затекшую шею.
Поймав на себе взгляд Графа он улыбнулся и забасил, так что рыжая девушка слегка подпрыгнула на месте.
- День, значится добрый! Остав меня зовут! Я значится кузнец, еду в Питешти, значится, а оттудава в Бухарест собираюсь...говорят там платят больше- Остав улыбнулся обнажив белые зубы.
Граф обратил на это внимание, т.к. наличие зубов у крестьянской черни было само по себе удивительно, а у Остава они были тщательно ухожены и выбелены.
- А тебя как звать?- спросил Остав ткнув своим большим указательным пальцем графу в грудь.
На секунду Графу показалось, что кожа гиганта была с оттенком синевы. Но он также быстро отогнал от себя эту мысль.
- Вы можете назвать меня Влад. - сказал Граф придав речи максимально холодный тон И рекомендую Вам держать руки при себе - он чуть подался вперед, чтобы сало видно перстни на его руке.
Остав опешил.
- Да, я что, а ….не...извиняйте благородный господин, не признал сразу, значится рад знакомству.
Повисла неловкая пауза.
Граф решил ее заполнить продолжая знакомство с попутчиками.
- Не соблаговолите ли представиться леди? - обратился он к рыжеволосой
- Почему бы и нет - сказала она, скучая - Меня зовут Маришка.
- А можно узнать ваше имя - обратился Влад к цыганке -
- Вайолка я - сказала она раздраженно, словно ее отвлекли от важного дела.
- Вот и все по перезнакомились, значит! - громогласно сказал Остав и еще раз улыбнулся блеснув белизной своих зубов.
- Куда путь держите? - Обратилась Маришка к Графу.
- В Бухарест, по торговым делам- ответил Влад, перед словами “по торговым делам” Граф сделал паузу, подбирая слова.
- А я давеча слышал, что по дороге в Бухарест, странное происходит - добродушным басом проговорил Остав. - Люди вечером пропадают, а поутру их растерзанными находят, словно животные дикике осерчали -
-Да и я это слышала - подтвердила Маришка - Да странность в том, что волков и медведей, там уже больше года не видели, а людей находят-
-А слышали ли вы легенду о Волколаке? - подключилась цыганка Вайолка.
-Было бы интересно послушать...вашу версию - сказал Граф.

Легенда про Волколака.

Столица притягивала множество люда. В то время недалеко от нее в деревне Буфтя обосновался табор цыган. Местные жители естественно относились к ним с недоверием. Им плевали в след, отлавливали и избивали.
Все ухудшалось тем, что с приходом табора стал пропадать скот.
То корова, то овца, то курс передавили. Мужики селений народ простой, терпеть не стал. Взяли вилы и вперед цыган убивать.
Пришли они значит к месту стоянки, а цыган уже не было. Только девочка маленькая сидела в центре лагеря, возле кострища.
Кличут мужички девчушку, а та не идет, сидит к ним спиной и тихонько плачет.
Подошли они к ней, повернули лицом. А лицо все в крови, плачет она и руку человеческую глодает.
Мужики опешили. Гам подняли. А самый шустрый из них, вилами ее и пырнул.
Только вилы сломались, даже не поцарапав тонкую кожу девчушки.
Тут и другие мужики подключились, факелы кидают, вилами и косами режут, но все напрасно.
А девочка вздрагивает так неестественно, руки, ноги выгибает. И вот огромный волчина перед крестьянами стоит.
Те кто поумнее были сразу убежали, а те кто по храбрее - остались в зубах.
Кто выжил говорили потом, что вой и золотые глаза девочки преследовали их еще не один год.


***
- Интересная история. - сказал Граф. - Но все же, почему он их не всех убил, кто то же выжил, чтобы нам рассказать-
Маришка придвинулась к Владу поближе.
- Интересная конечно история, но больше на выдумку похожа, я слышала другое про эти места. Говорят деревни здесь по ночам посещает черное зло, скот обескровленный оставляет. А если человек какой попадется то его потом сутками ищут. А когда находили, сказывали, что не человек это вовсе был, а чудище бледное, вот с такими клыками - Маришка взяла за указательный палец Остава, демонстрируя его на всеобщее обозрение.
В сумраке кареты Графу повторно показалось, что кожа кузнеца отливает синевой.
- Давайте я сейчас вам все расскажу.- сказала Маришка

Ужас ночи.

Было это в баронстве недальнем. Барон был мужиком сварливым часто по деревням ездил, девок охаживал и мужиков поколачивал. Хотя жена у него была красавица, каких поискать и статная и распорядиться и монетой и слугой могла. А длинные волосы ее были предметом зависти многих придворных дам.
А трагедия случилась как всегда нежданно, как то раз барон пришел пьяным в смерть и избил жену свою, да так что ребенка она потеряла.
Это ей потом ведунья сказала, мол так мол и так… И черная грусть сердце жены барона пронзила и озлобилась она на всех. Слуг била, деньги тратила, мужу хамила. И вот в одну из ночей когда барон отлучился как всегда, слуги вздернули баронессу и на вилы насадили.
А ведунья пришла, к еще живой баронессе и спрашивает ее “Отомстить хочешь?”, а та ей отвечает -”Конечно, хочу, любую цену заплачу”.
И заплатила.
На утро барон вернулся в замок, а на воротах обескровленная прислуга развешана, вся до единого.
“Ну что, дорогой, вернулся” - сказала баронесса, появившись будто ниоткуда.
Барон только и успел что глаза вытаращить.
Потом говорили, что с такими вытаращенными глазами его голову и нашли в 2 х милях от замка.
Да только не кончилось это все на смерти барона. По ночам теперь люди пропадать стали, особенно неверные своим женам. А находили их выпитыми досуха.


***
Маришка вошла в раж, особенно когда она подробно и с красками описывала сцены убийства невинных крестьян.Остав, заметно трясся, Вайолка шумно выдыхала воздух ноздрями, Влад размышлял и только Маришка, кажется оживилась.
-Вот что я слышала про эти места -
Граф улыбнулся.
- Бухарест, сложный город...я бывал в нем несколько раз - начал Влад. - Да бывали в нем и его пригородах странные, порой пугающие вещи. Но самое страшное еще впереди- Граф начал рассказывать свою историю.

Мертвый великан.

А я расскажу о чудовище, которое и не чудовище вовсе, а эксперимент. В Бухаресте жил талантливый ученый, но как всегда бывает его никто не понимал.
Ученый был уже в возрасте, а единственный его наследник, умер от неизвестной болезни.
В тайне от коллегии он изучал мертвых. Древние фолианты, в попытке воссоздать жизнь.
Он выкапывал тела, сшивал их. Но все было не то. Сын не оживал. И вот когда он уже был в отчаянии в его дом постучали.
Вся стража была вооружена, свет факелов развевал полумрак подвала.
Стражник сказал тогда “Уйдите с дороги, мы уничтожим - это, а Вас отправим под суд” , и сделал шаг вперед, к столу, на котором лежал гомункул.
Ученый в отчаянной попытке остановить стражу, заступил дорогу.
Раздался щелчок арбалета, кровь брызнула из артерий старика. Забрызгивая все в комнате.
“Да чтоб тебя!!!” - вскричал стражник и отрубил голову ученого совсем.
Но стоило ей коснуться пола. Как огромная рука вылетела из под полога савана покрывающего стол.
От удара 3-ое из 5 стражников повалились наземь. Защелкали арбалеты. Но все уже было решено.
Гигантское тело встало со стола. Двумя мощными ударами вышибло жизнь из стражи.
Очевидцы рассказывали потом, что когда гигант выходил, он нес обезглавленное тело на руках и рыдал, а еще что при этом пока выходил пол двери подвала разворотил.
Стража пыталась его найти. Но все кто уходил на поиски либо возвращались с ничем, ибо не возвращались, вовсе.

***
Закончив рассказ Влад посмотрел в глаза каждому из собравшихся перед ним людей.
-Вы же не думали, что мы встретились все случайно?
Маришка, Вайолка, Остав удивленно уставились на него
- Я долго вас выслеживал, шел по следам, и собирал в одном месте.
Возница начал притормаживать.
-Что? Где мы? - задергалась Маришка.
Вайолка втянула воздух и тяжело вздохнула. Остав осунулся и как будто стал меньше.
Осиновый кол, который Влад прятал у себя под плащом с характерным хрустом ломающихся костей вошел в грудь Маришки. Ее красивые рыжие волосы рассыпались, тело распалось в прах.
Остав рванулся из кареты. Движение было настолько резким, что дилижанс перевернулся вместе со всеми кто в нем был и лошадьми, которые его везли.
Улучив момент Вайолка обратилась, и попыталась выскочить в окно.
Вслед за ней пролез Влад. Что было силы Вайлока бросилась в ближайший лес, в надежде получить укрытие в родной стихии.
Раздался выстрел оборотень обмяк и свалился недалеко в заросли терновника.
Остав вставал, разломав дно кареты.
Он смотрел грустными глазами в лицо Влада, пытаясь предугадать, что произойдет дальше.
Влад не спеша обходил остатки кареты, попутно доставая склянку с темной жидкостью.
Остав выбрался из обломков. И резко побежал в направлении куда пыталась скрыться Вайолка.
О спину гиганта ударилась склянка, которую до этого держал Влад. Раздался звук бьющегося стекла, в воздухе запахло нефтью. Остава объял огонь, яркие языки рыжего пламени въедались в одежду и кожу, великан упал. Воздух наполнился запахом паленой мертвечины.
Влад подошел к возничему, пощупал пульс. Возница был определенно мертв. Освободив лошадей, Влад оседлал одну из них, а вторую взял на поводу.
Бросив последний раз на щепки и разгорающийся огонь, бросил лошадей в галоп по направлению в Будапешт.

***
Новый Nissan мчался по шоссе из Будапешта в сторону Венгрии.
-Да гонишь ты все Сашка...Не было ничего такого - сказал Алексей, одной рукой ведя машину, а второй фотографирую пейзажи современной Румынии.
-Ну не знаю, люди рассказывают -
В бок машины, что то ударило, от чего ее развернуло и перевернуло на крышу. Александр и Алексей, пришли в себя и выбрались из разбитой машины.
Из темноты на них смотрели два желтых светящихся глаза.

Оценивается стройность повествования, взаимосвязь и очерёдность частей произведения, логика построения.

Отмечаются стилистические ошибки; оцениваются стилевое своеобразие, языковые средства, иными словами, мастерство автора владеть словом.

Заметил для себя, что многие истории начинаются с поезда.
Он идет тише и тише, пока наконец не останавливается. Разноцветная возбужденная толпа выкатывается из него на платформу. Мелькают пестрые флаги и обклеенные стикерами чемоданы туристов. Стройной процессией они исчезают в подземном переходе. Небо налито свинцом, словно нависающие над городом тучи придавил к прозрачной стеклянной полке титан. Обычно Минхет встречает гостей неомраченным лазурным колоритом, однако на мою везучую долю будто выпала месячная норма осадков.
Когда последние попутчики торопливо скрылись из виду, а мысли уловили нужный вектор, решаю, что пора и мне приниматься за дела. На выходе с вокзала полноватый мужчина в джинсовом комбинезоне «Минхет Стейшен» пристает к новоприбывшим с водительскими услугами. Поправив на плече увесистую сумку, подзываю его. Короткими шажками таксист потешно семенит навстречу, приговаривая скороговоркой:
— «Минхет Стейшен» рада первой приветствовать гостя в негласной столице Аскаса. Всегда в пути, как ни крути. Куда Вам, сэр? — повторяет он на ходу, словно заклинает потенциального пассажира не испариться в воздухе.
— В центральный отдел полиции.
— Понял, понял. Одну минуту, сэр, — он замедляется и опасливо оглядывается по сторонам, будто ожидая облавы.
— Какие-то проблемы?..
— Да нет, все в порядке. Чуть было не подумал, что они снова пришли качать права…
— Они?
— Не берите в голову…
— Мне и правда на секунду показалось, что вы испуганы.
Водитель кисло улыбается, словно обижен моим предположением, делает серьезное лицо и отрицательно мотает головой:
— Просто не люблю сюрпризы, — говорит он. — От них не меньше вреда, чем от радиации.
— Вон как…
Мы подошли к машине. Усаживаюсь на мягкое кожаное сиденье и вскоре уже безмятежно осматриваю окрестности под россказни водителя. Слушаю его вполуха.
Город изменился со дня моего последнего приезда. Минхет теперь напоминает скорее объемную столбчатую диаграмму, где от длинного закольцованного и обсаженного зеленью проспекта лепестками отходят узкие асфальтовые улочки со своими кирпичными домами, мирно соседствующими с центральными городскими башнями-столбцами. В этих исполинских складках и «кормушечных» окошках есть что-то мистическое, хоть внутри и располагаются всего-навсего основные социальные организации, государственное управление и благотворительные фонды, а вокруг них по ниспадающей рассеяны торгово-развлекательные центры из огромных металлических конструкций, отели и различного рода рестораны и бары.
Мы миновали отданную под реновацию старинную пожарную часть и остановились напротив углового продолговатого здания из темного кирпича. Полицейский департамент Минхета.
Расплачиваюсь с такси. На проходной сообщаю плотному коренастому офицеру, что пришел с деловой встречей к мистеру Раймонду Ассору. Он просит предоставить паспорт.
— Пожалуйста, — передаю документ.
Служащий отрывает тяжелый взгляд от фотографии и скептически оценивает мой поношенный дорожный вид.
— Только что с поезда...
Офицер безразлично кивает в ответ и набирает заученный номер:
— Капитан, мистер Халонен ожидает Вас внизу... Хорошо, передам, — офицер повесил трубку и обратился ко мне. — Ждите, — только и буркнул он, а после равнодушно отвернулся. Кажется, он был не рад моему приходу не больше, чем всему миру в целом.
Устраиваюсь на стуле, возле большого зеркала, и оглядываюсь. Примечательнее подвыпивших дебоширов в участке никого не оказалось: чему я совершенно не удивился. Зал разделен на несколько секций, но народу в них предостаточно. В ближайшей от меня камере сидит небольшая компания: двое пьяных тихо спорят, а третий стоит, прислонившись к решетке, и делится своими «наблюдениями».
К моему удивлению, офицеры улыбались остротам и только иногда для проформы били по высунувшимся из решеток пальцам. На мой взгляд, это было странно. Ни разу не видел, чтобы офицеры имели привычку бить по пальцам. Когда я поинтересовался, мне объяснили, что это такой ритуал. Или, скорее, негласное правило. Мне стало интересно, откуда оно берет корни, но офицер на пропускной пожал плечами и сказал, что ничего плохого в этом нет. Я улыбнулся и понял, что офицер точно не имеет нужного мне ответа.
Через пять минут капитан полицейского департамента неторопливо спустился по винтовой лестнице и, встав напротив, уверенно пожал мне руку.
— Лаури Халонен, рад знакомству, — а сам подмечаю, что он очень хорошо сложен, несмотря на несколько короткие ноги. Очки точно надел специально для встречи, придают солидности.
— Взаимно, и добро пожаловать. Не будем мешать коллегам, пройдемте в кабинет. Следуйте за мной.
Поднимаемся вверх по лестнице. Под тяжелыми шагами Раймонда ступени мягко поскрипывают. Капитан вполоборота поворачивается, словно услышав мои мысли:
— Участок кажется достаточно ветхим, не правда ли?
— Об этом и подумал, если честно...
— Скоро под нас выделят более современное помещение, — сказал он, делая акцент на слове «современное».
— Достаточно расплывчатое обещание, — подметил я в ответ.
— А в полицию, как ни странно, и идут не за деньги, а за обещаниями, — капитан впускает меня первым, закрывая следом дверь.
И без того узкий кабинет плотно обставлен небольшими ящичками и картонными коробками.
Раймонд ловит мой взгляд:
— Как бы то ни было, уже готовимся к переезду, — он расстегивает однобортный темный пиджак и поправляет очки.
Посреди стоит стол из простого дерева с аккуратно расставленными бумагами и письменными принадлежностями. Капитан предлагает выпить немного виски, но получает от меня вежливый отказ. Вскинув плечами, наливает себе четверть стакана и быстро проглатывает:
— Чем Вам помочь?
— Мне нужна Ваша точка зрения, капитан. Сперва помогите подтверждением, что в будущем позволяете использовать полученную информацию по усмотрению редакции Атриума и меня лично.
— В мои цели не входит ограничение Вашей работы.
— Конечно. Тогда начнем, — говорю я и кладу на стол диктофон, а двумя пальцами нажимаю на кнопку «Play».

***

Вместо планируемого часа интервью затянулось немногим больше, и дождь хлынул внезапно, — мостовая мигом сделалась скользкой. Накрывая плащом голову и плечи, рысцой бегу вдоль шеренги припаркованных авто. Пожилого мужчину, выгуливающего мелкую кудрявую собачонку, осадки тоже застали врасплох. Однако питомца непогода только радует, — тот пуще прежнего виляет коротким хвостиком и вертится вокруг хозяина. Старичок поднимает болонку на руки, улыбается мне и скрывается в ближайшем доме.
А вот и «Хеланни» — рекомендованный капитаном полиции отель: «Думаю, он Вам подойдет, — Раймонд хитро улыбнулся, — управляющая компания успешно проводит реновацию номерного фонда, и дизайн специально сохраняет в гостевых комнатах и общественных зонах атмосферу эпохи Родителей, но в некотором современном переосмыслении».
Администратор — стройная высокая девушка — выслушав, что номер мне нужен ровно до полуночи, быстро разбирается с формальностями и отдает ключ. Комната оказывается на четвертом этаже, — около девяти квадратных метров, чистая, очень светлая. Обставлена скромно, но элегантно. Отлично! Мгновенно скидываю промокшую одежду и принимаю теплый душ. Переодевшись, спускаюсь в ресторан, наспех ужинаю и возвращаюсь в номер.
Хочется спать. К великому сожалению, на длительный сон совсем не осталось времени, — нужно выслушать материал, транскрибировать в текст и не откладывая набросать хоть что-то для черновика…
Приподнимаюсь в постели и сажусь, спустив босые ноги на пол. Возвращаюсь к столу, опускаюсь на полужесткое сидение стула с прямой высокой спинкой. На плоской поверхности — переносной мини-экран, блокнот и одно из любимых «орудий» в многочисленном арсенале журналиста, — диктофон.
Разминаю до хруста пальцы, и по монитору поползли ленивые буквы:
«Капитан Раймонд — полиция Минхета, интервьюер №1.
Обучался в техникуме, окончил и до поры перебивался мелкой работой, — побывал и грузчиком, и вышибалой в захудалом баре на окраинах Минхета. На службу в полиции надоумил приятель, он и помог пройти все аттестации, — убедил, что при таких качествах и навыках, которые позволят стать крупным специалистом в своей области, он попросту гробит талант на дешевых подработках. Раймонд отлично справился со всеми заданиями и самостоятельно дослужился до старшего городского полицейского, а через три года сменил прошлого капитана», — записал я, а следом заговорил и диктофон...

***

Журналист: Нуждается ли современное общество в защите?
Раймонд: Да, безусловно.
Журналист: Почему?
Раймонд: «Голые стены крепости долго врага не удержат».
Примечание автора: Жак Лавгуст. «Иммунитет» — отличный образчик военной стратегии.
Журналист: Но разве время крепостей себя не изжило?
Раймонд: Лаури, вы же из Атриума?
Журналист: Да.
Раймонд: Тогда должны знать его историю.
Журналист: Атриум был оборонительной крепостью еще до того, как стал столицей Аскаса. Много воды утекло...
Раймонд: Верно, стены почти исчезли, но душа крепости еще стоит.
Журналист: Вы говорите о «враге». Хотелось бы уточнить: а кто сегодня считается нашим врагом, мистер Раймонд?
Раймонд: Ударивший первым, должно быть...
Журналист: Почему Вы так считаете?
Раймонд: Национальная безопасность работает в реальном времени и ежедневно пресекает все возможные конфликты, однако все в обществе непредсказуемо. Нужно ли далеко ходить? Если пятнадцать лет назад кто-то хотел получить пособие за увечья после Катастрофы, но был обманут — он поднимал бунт. Кто-то желал отомстить Родителям, а срывался на собственной сестре или соседке. Каких трудов стоило уладить внутренние последствия предательства Матери? Мы как подросток, которого однажды поймали хулиганы на улице — привыкли натягивать посильнее капюшоны, шарахаемся любой подозрительной тени...
Журналист: Вы говорите скорее о «внутреннем» враге»?
Раймонд: Нужно начинать с себя — разве это не логично?
Журналист: Безусловно, если судить по Вашему опыту службы, но…
Раймонд: Лаури, в наших условиях «но» — это непозволительная роскошь.
Журналист: Хорошо. Тогда чем так эффективна сложившаяся «стратегия обороны»?
Раймонд: В моей практике ничего интересного не происходит последние два-три года — вот и результат. Единственная «отрада» (показывает на аккуратно сложенную стопку рапортов в специальной папке). Профессия полицейского посоревнуется с вашей журналистикой в бумажной волоките. Почти восемь лет я работал криминалистом: по три перестрелки в течение получаса в разных концах города. Только и успевай крутиться, но теперь я большая шишка. Да и времена поменялись...
Журналист: Вы слушали вчерашние новости?
Раймонд: Не успел.
Журналист: В недавно опубликованном исследовании «Вестник Ордании» выявил два преобладающих в обществе мнения на счет работы полиции...
Раймонд: Можете не говорить. Очередная «Ода никчемности» в сторону правоохранительных служб. Однако по моим «исследованиям» международный характер терроризма и преступности заметно снизился за прошедшие годы. Этим сводкам можно верить (ударил ладонью по стопке папок). Расскажите лучше об этом своей аудитории...
Журналист: Конечно, но, все равно, четыре года назад во время ночного караула Вы с напарником накрыли некий притон кибер-наркоманов, верно?
Раймонд: Да, с Эрвином Браво...
Журналист: Как это было?
Раймонд: Зрелищно. Единственное горящее окошко среди обесточенного района. Мимо не пройдешь. Одного Эрвин повязал сразу, а за двумя выскочившими на задний двор пришлось побегать. Когда-нибудь видели, как бегают обдолбыши? Быстро и уморительно. Как будто продолжают «висеть». Один потом рассказывал, что ощущал себя породистой плеудской лошадью... Да, дронов тогда не хватало (начал копаться в бумагах).
Вот из недавнего: «Вы будете врагами своих врагов, и ваши груди станут многочисленными, и потомство ваше не будет раздавлено».
Журналист: Что это?..
Раймонд: Уж точно не мои очерки.
Я сдержанно улыбнулся, но промолчал. Капитан отложил распечатку в сторону, — поверх накопившихся отчетов, газет и вскрытых писем. Потом, передумав, передал мне. В ней говорилось о повязанном за сопротивление полиции и употреблении кибер-наркотических стимуляторов. Когда я дочитал, капитан продолжил.
Раймонд: Что думаете?
Журналист: Печальная новость. Что это?
Раймонд (откидываясь на стуле): Его-то мы тогда с Эрвином и поймали. «Никогда такого не было, и вот опять». Только более безумный и до смерти угашенный. В прямом смысле. Нес какой-то бред. Лейтенант даже не прикладывал физической силы. Кибернетика — палка о двух концах. Сделав технологию доступной каждому, мы рискуем, что она попадет в руки психически неуравновешенных. Когда простая косметическая хирургия успела вызвать в людях комплексы и отторжение?
Журналист: Он упоминал Мать или Отца?..
Раймонд (глядя куда-то сквозь меня): Все люди, от начала своей истории, объединяются в кланы, конгломераты, группы или общества, — и даже мы с вами не исключение из правил. Редакция или полиция, — разница только в форме и обязанностях. Объединяемся ради совместных ценностей и выгод, ради пропитания и безопасности. И скажите теперь, каков нынешний рейтинг вовлеченности Старой церкви в совершении преступлений?
Журналист: Расскажите моим будущим читателям.
Раймонд (он прыснул): При Карплане показатели преступности на религиозной почве не превышали и одного процента, да и в масштабах страны, поверьте мне на слово, цифры были аналогичны. И остались! Карательные меры показали ощутимые результаты. И часто ли теперь на улицах города можно встретить последователя Старой церкви?..
Журналист: Парня по итогу посадили?
Раймонд: Отправили лечиться, но медицинская экспертиза не выявила ни психологических нарушений, ни наркотических воздействий.
Журналист: Но вы же сказали...
Раймонд: Отсутствие чипизации исключило любые внешние манипуляции. Но с ним что-то не так. С этим все сходятся. Другое дело, мы пока не знаем, что это «что-то». Скорее всего, какой-то новый вид наркотиков. Вернее, помесь.
Журналист: Как непорочный и чистый агнец?..
Раймонд (снисходительно усмехнулся): Мать говорила, что даже небо полнится отступниками. Возможно, мне просто не доносят всей информации...
Примечания автора: дальнейший кусок опущу из внимания. Мы перебросились с капитаном парой острот и, кажется, задышали чуть свободнее. Разговорить его было непросто. Капитан говорил неохотно. Мы обменивались репликами, словно на пару жонглировали шпагами...
Журналист: Что департамент Минхета думает о взглядах действующего президента по отношению к Старой церкви?
Раймонд: Карт видел необходимость перестройки. Его решение нахожу единственно верным. Однако... оно не помогло ему остаться на посту.
Журналист: Однако мировая общественность гневно отреагировала на организационные меры мистера Карта.
Раймонд (полувопросительно): Кто будет смотреть, как расхищают последнее имущество. Он допустил ошибку, а люди были измождены природой, и, оставшиеся одни, предсказуемо пошли против бюрократизма партийного аппарата. Были серьезные потери...
Журналист: Полиция занимает в этой истории не последнюю роль. Почему Вы поддержали его идею?
Раймонд: Полиция выполняла возложенные на нее обязанности.
Журналист: И была морально готова начать преследование, искоренение популяризированной «Родительской» литературы? Накопленные интерпретации нашего «воспитания» претерпевали кардинальные трансформации не одно десятилетие. Понадобилось куда меньше времени, чтобы предать их огню...
Примечания автора: Родители частенько вмешивались в наши дела, пытались повлиять на ход истории и на прогресс. Когда людей стало слишком много, они не успевали уследить за каждым ребенком...
Раймонд (рассерженно): А что для вас исторические факты?..
Журналист: Они предмет моего исследования.
Раймонд: Или культурная угроза? Десять лет назад мы устроили аутодафе и покончили с этим. Вся наша история, — детская наивная вера Родителям. Мы делали правое дело...
Журналист: И Вы непоколебимы в своей уверенности? Целые вехи были отданы в жертву, но подростки до сих пор находят скупщиков оружия и бесчинствуют на улицах. Усилия не оправдались?
Раймонд: Мои люди готовы приблизить это счастливое время и отстоять спокойствие народа ценой жизни.
Журналист: И вы действовали из собственных соображений? Не на поводу властей?
Раймонд: Если шеф становится шестеркой у политика, — тогда всему конец (ерзает на стуле). Мы сотрудничаем, но не подчиняемся...
Журналист: Хорошо... Поговорим о Родителях?
Раймонд: Прошу...
Журналист: Как думаете, на ком лежит вина за «Катастрофу»?
Раймонд: Вина?..
Журналист: Да, на Родителях или… нас?
Раймонд (разводит руками): Лаури, я понятия не имею, кто виноват. Не выйдет просто ткнуть пальцем и приказать изловить всех провинившихся. Принцип нашего обвинение работает иначе. Без парочки словарей под рукой не растолкую...
Журналист: Но кто-то должен быть виновен?
Раймонд: Считаете?..
Журналист: Если опираться на то, что ничего просто так не происходит…
Раймонд: Возможно, тогда виноваты обе стороны...
Журналист: Почему?
Раймонд: Не знаю. Вероятно, они просто никудышные родители. Не могли не учесть риски...
Журналист: А почему виновата вторая сторона?
Раймонд: Потому что признание своей слабости не делает сильнее (лукаво улыбнулся). Им точно не хватало моих работяг. Мы верим, что обоюдное соблюдение прав и законов человеком и государством должны и считаются высшей ценностью современного общества, а наши предки верили в опеку Родителей.
Журналист: И люди разделяют Ваши ценности?
Раймонд (как по писанному): Они обязаны их разделять и посредством объективного принуждения поступать именно «так», а не «иначе».
Журналист: Но разве трактовка не противоречит обоюдности?
Раймонд (его лицо становится жестким): Конечно нет. Лаури, я не доверяю сапожникам, которые ходят без сапог. Иначе выходит классическая история борьбы свободы и порядка. То есть, если человек живет в правовом государстве, то он готов соблюдать его императивы — они и есть его рычаги.
Журналист: Вы крутите рычаги?
Раймонд: Судьба уберегла (говорит, смеясь сухим, неприятным смехом). Раньше люди считали, что управлять нами под силу только Родителям, — это была роковая ошибка. Дети могут существовать без Родителей. Однако, без дружеского «пинка» они не полетят. Вот и пусть спокойно изображают покорителей космоса...
Примечания автора: только сейчас навеяло изречение великого Кехлера (один из самых выдающихся поэтов Минхета): «О, сильные мира сего! Как много вы готовы нам простить, чтоб только лишь свое потешить „эго“?» — однако, какое же меткое заявление...
Журналист: Мистер Раймонд, исходя из нашего разговора, вынужден спросить еще раз: правда ли современное общество нуждается в защите?
Раймонд: Правоохранительные органы были, есть и будут. Я в этом убежден.
Журналист: Даже если ваши услуги больше не понадобятся?
Раймонд: Лаури, мне не страшно лишиться основного заработка, но и садовод из меня никудышный.

***

Выделяю маркером наиболее ценные для итогового варианта моменты интервью, фиксирую точное название документа, ставлю дату и указываю место опроса. Проверяю в последний раз все цитаты, фамилии. Откидываюсь на спинку стула и кладу очки на стол, протираю уставшие от напряжения глаза — на сегодня работа выполнена...
И ведь верно: многие истории начинаются с поезда…
А еще многие истории начинаются задолго до настоящего момента в рассказе; раньше эпилога, повествования, в которое проваливается герой, и даже понимания, о чем идет речь. Пока автор скрупулезно расставляет промежутки, соблазн читателя влиться во временной ритм авантюры опережает любопытство. Да и велика надежда — утаенное будет раскрыто автором потом. Если такое «позже» не наступает — история превращается в притчу, психологически понятную и даже злободневную. А предыстории замедляют читателя.
Хроники — реликвии древнего прошлого. Кто согласится жить под сенью заброшенных руин? Оставшиеся, должно быть, могут по праву называться бессмертными. Только кто теперь знает, что эти самые вечные думают о своем увековечивании. Смерть здесь закономерна.
Кто определяет историческую правомерность хроники? Не верь писателям — все их истории с придуманными датами и государствами ложь. Не слушай проповедников и лжепророков — они ослепли от декаданса и ностальгии. Политики? Они тасуют режимы, подменяя ценности в угоду государственного комфорта. Ищи правду самостоятельно. Любая история берет начало с собственного поиска. Если уж не нашел — вспомни, сколько раз ее в свое время нам говорили — и проанализируй...
Скоро снова собирать вещи и садиться в поезд – ощущение трепета перед смутной тайной надвигающегося нового. Но остается страх перед неуклюжим исходом: вот оно, то, что более всего боится путешественник, скитающийся по мирам, – двусмысленность, которой невозможно противостоять…

Оценивается стройность повествования, взаимосвязь и очерёдность частей произведения, логика построения.

Отмечаются стилистические ошибки; оцениваются стилевое своеобразие, языковые средства, иными словами, мастерство автора владеть словом.

Это произошло несколько лет назад.
Мы с моим старшим братом, он только что был выпущен на поруки под опеку штата Северной Звезды, направились в небольшое, как он сам говорил «путешествие». Мы должны были попасть в Нью-Йорк, «Большое Яблоко», вершина мира и всякое такое. Брату прилетело за изготовление огнестрела: он и его дружище, Барри Лемминг по прозвищу «Большой Бо», задумали в подвале у Бо, который был переоборудован под токарно-слесарную мастерскую, делать всякие интересные вещицы. Некоторые из них стреляли. Некоторые стреляли так хорошо, что местные отморозки из «Белого Братства» закупили партию пистолетов с кустарными глушителями и модернизированные карабины. Бо не рассказывал, откуда спёр карабины. Брат как-то у него спросил, так тот ответил, что где взял, там уж нет. В общем, некоторое время бизнес их шёл в гору, пока кто-то не надоумил копов заглянуть в подвал к Барри… Брат и Бо наврали с три короба, но судья всё же решил отметить их заслуги перед штатом и дядей Сэмом. Вознаграждение за смекалку и мастерство было приличным. Брат схлопотал двойку, Бо заехал на все семь. Адвокат сказал, что это ещё повезло, они ведь отказались сотрудничать, не сдали покупателей и поставщиков.
Короче, когда брат вышел, денег у него было шаром покати.
Я же в тот момент работал у старика Эммета, чинил газонокосилки и старенькие дизели. Зарабатывал свои двадцать пять в час и не жужжал. Хью (так зовут моего брата, кстати) всегда был дельцом по природе. Нет, сидеть в офисе и обрастать пылью да пачкаться чернилами, это не для него. Он, сколько я его знаю, всё думал, как бы где чего раздобыть, найти свою «тему». Я же к моменту его выхода знатно задолбался работать на старика – тот стал впадать в маразм и превратился в чёртового скрягу. Последний заработок он мне отдал только после того, как я пригрозил ему, что если зажмёт мои деньги, то есть стряпню своей старухи сможет только задом, потому что я вытащу его вставную челюсть и вобью её ему поглубже промеж «полушарий». Короче, мы серьёзно повздорили, меня всё задолбало, а мой брат тут, как тут. И уже с готовой «темой». В застенках он познакомился с парой серьёзных ребят. Они быстро оценили, что у Хью руки растут, откуда надо, голова на месте, что ценится не только «тут», но и «там». В общем, по выходу они предложили ему подзаработать. Весьма неплохо, как для первого раза. Раз уж он разбирается в «стволах», то пусть кое-чего, кое-куда переправит. Вы скажете, рискованно, опасно, глупо и все дела. И будете правы, но.… Но есть хочется каждый день. И брат это понимал. А ещё он чертовски гордый, хрен бы когда взял у меня деньги, даже если бы они у меня были.
В общем - то, всех деталей я не знаю. Сами понимаете, оно мне не надо. Но брат предложил за сорок процентов от сделки прокатиться с ним в муравейник. Только прокатиться надо было через Висконсин и Мичиган. И не попасться. Скинувшись, мы купили старенький «Бьюик», за два дня подготовили его, как смогли, что бы колымага не развалилась по пути. Хью грамотно припрятал две спортивные сумки подпол под задним сиденьем, наскоро прихватил сваркой два листа. Сверху навалили тряпок, запчастей, разного барахла. Брат говорил, что уже делал так, когда ещё с Бо работали. Мол, в багажник или ещё куда класть нельзя, а так и не заметят.
Для верности, я позвонил Бэтти, нашей двоюродной сестре, что мол едем в путешествие на озёра, может и к ней заскочим. Хью ловко придумал. Ехать не по суше, а проскочить через Великие Озёра. Вроде как там должна была начаться какая-то регата. Развлечение для богатых, конечно. Но корабликов на воде будет много, а мы вместе с ними до самого Нью-Йорка и доплывём.
Выехали рано утром. К вечеру уже были на границе с Висконсином. Надо признать, штат у нас что надо. Леса озёра, речки. Красиво, короче. Тут тебе ели, тут тебе заповедники. На берегу Рейни-Ривер даже «Холодильник Нации» есть. Только не до красот, если в кармане шелуха да пыль.
Через Клокей мы должны были попасть в Бэйфилд, где нас должен был встретить человек из числа «друзей-заключенных». Он в «теме» и катер у него есть.
Именно в Бэйфилде и приключилась вся эта история.
Мы с Хью останавливались только на заправках, спали по очереди, а потому доехали до окраин нужного города ещё засветло. Пара дней в пути сделала своё дело. Щетина, красные глаза, запах дешёвого кофе из закусочных при заправках. Туристы, короче.
Городок оказался симпатичным, от небольшого холма вниз к набережной и порту растянулись невысокие кирпичные дома, магазинчики, административные здания. Несмотря на регату, людей было немного. Нам был нужен небольшой док на севере города, туда и поехали. Справа домики и деревья, слева мачты лодок и яхт, группы прохожих с фотоаппаратами по обеим сторонам улиц.
К доку подъехали с выключенными фарами. Двери небольшого ангара закрыты. Хью сказал, что посмотрит, мне сказал движок не глушить. Брат длинный и тощий, как шланг, когда вылезал из машины, чуть не выронил «ствол» из-за пояса. Вы не удивляйтесь. Тут много где спокойно, но иногда мне кажется, что даже у енота, у долбанного енота, и у того есть пушка. Не то, что бы я не понимал, куда мы едем. И я прекрасно знал, что у Хью есть огнестрел. Он его припрятал ещё до «отпуска» за решёткой, так что я знал, конечно. Знал я и то, что в перчаточном ящике нашего авто лежит шестизарядник «Смит энд Вессон». Вот только ничего не поделаешь, я всегда нервничаю, когда вижу оружие, понимаете?
В общем, брат пошёл к дверям, подёргал за ручки – ничего. Заглянул за угол, тоже пусто.
Что делать, не будешь же ты, в самом деле, орать посреди въезда? И тут я услышал скрип тормозов сзади нашей машины. Чёрная «Импала» остановилась ярдах в двух от нашего «Бьюика» и оттуда вывалились три татуированные рожи. Да какие рожи, на них вообще неисписанного места не было. Я не из пугливых, но тут такое дело.… Сами понимаете. Я быстро вынул револьвер из ящика, сунул его за ремень, ближе к правой руке и вышел из машины. С минуту мы молча сверлили друг друга взглядом. Парни были вооружены, это было так же ясно, как то, что Обама «шоколадный» не из-за солярия. Не ясно было другое – чего надо фанатам переводнушек и что будет дальше.
Жлоб, что был пошире и повыше остальных, наконец спросил:
- Quién eres tú, ребятки. Вы кто такие?
- Тот же вопрос и вам, ребятки. – Хью подошёл ближе ко мне, так что бы нас с ним разделяло не больше четырёх шагов.
- Ого, а ты грубый парень, а, cabrón? – Здоровяк оттянул клетчатую жилетку чуть в бок, демонстрируя украшенные «щёки» 1911. Двое громил сзади заржали.
- Ты что, раздеться тут решил? Прости, но я больше по девушкам. Мы к Фрэнку. Мы его друзья.
Я конечно виду не подал, но как по мне, братец рисковал.… Так грубить этим макакам с комиксами на всю тушу – дело не благодарное и опасное.
- Э? Не знал, что у Фрэнка сегодня гости. А по какому поводу два gringo loco сюда припёрлись?
- Пивка попить. Не виделись давно. Ты не мог бы повернуть голову налево? Не могу дочитать анекдот, что у тебя там написан.
Два жлоба сзади нахмурились, один потянулся рукой назад, к поясу. Я мысленно грязно ругался, вспоминая, что ещё полчаса назад моим самым большим желанием были блинчики с кленовым сиропом, а теперь …
- Смелый янки, посмотрим, будешь ли ты таким же.…
В этот самый момент двери ангара со скрежетом распахнулись, в тонкой полоске жёлтого света появился мужик лет пятидесяти. Короткие, седые волосы «под солдата», лицо всё в морщинах, как у пса моего соседа. Да и голос похож на лай.
- Хорхе, твою мать, убери «ствол». Совсем охренел железкой размахивать?
Амбал замер на секунду, но потом послушно сунул «Кольт» обратно за пояс. Фрэнк перевёл взгляд с татуированных детин, на меня и Хью. Мы так и стояли, ухватившись за рукоятки оружия.
- Руки, что бы я видел. Вы кто?
- Мы от О’Мэйли.
- А.… Эта ирландская задница мне звонила. Хорхе, подожди на улице. Идите за мной.
Мы вошли в ангар, оборудованный под мастерскую для ремонта катеров и лодок. Фрэнк провёл нас вглубь помещения, где обнаружился длинный стол, на котором стояла бутылка скотча и старенький ламповый телевизор.
- Где посылка?
- В машине.
- Планы поменялись. Посылку отдаёте мне, получаете половину за перевозку и валите в свою дыру.
- Ого, а с чего так? – Хью нахмурился. – Мне об этом ничего не известно.
Мужик скривил морщинистую рожу.
- Слушай, парень. Если взять вместе всё, что тебе не известно, выйдет здоровенная такая книга. То, о чём просил наш общий друг невозможно, озёра патрулируют. А это значит, что вас хлопнут вместе с посылкой ещё на подходе к Нью-Йорку.
- Откуда мне знать, что ты нас не кинуть надумал, а?
- Ох ты ж… Ирландец сказал, что ты из сильно правильных. Тогда вот что я тебе скажу, лучше вернуться с середины брода, чем потонуть.
Хью поменялся в лице. Он только коротко кивнул мужику.
- Так вы мне ещё спасибо скажите, на Хорхе и ребят наезжать, это как надо не любить себя?
Я смотрел то на потупившего взгляд брата, то на мужика, который откуда-то из под верстака доставал «рулеты» долларов, прихваченных резинками. В итоге, повисшая тишина меня достала и я громко, наверно даже слишком, спросил:
- А кто они такие?
Брат искоса глянул на меня, Фрэнк отложил пачку денег на стол и пристально посмотрел на меня:
- Они, La Eme , парень. Где посылка?
Хью хриплым голос ответил, что сумки заварены под задним сиденьем «Бьюика».
- Ключи давай.
- Э! Погоди, а машину тут…
- Да, тут.
- А мы на чём поедем?
- Да мне всё равно, хоть на метро, хоть на такси, хоть с голой ведьмой на метле. Не моё дело. Ключи.
Хью кивнул, я пожал плечами и протянул Фрэнку ключи.
- Вот деньги, а теперь валите.
До набережной шли молча. Я не выдержал, спросил брата, почему он согласился отдать сумки на таких условиях. Хью остановился, посмотрел на меня и сказал:
- Он знал. Этот Фрэнк знал.
- Что знал?
- Пароль. Мы с парнями там, в застенках, договорились, что если возникнут трудности, на которые я повлиять не смогу, я должен буду сообщить им, что « лучше вернуться с середины брода, чем потонуть». Они для меня такое же сообщения оставят, если что.
- Вон оно как. А что это значит?
- То и значит. Есть такая ирландская поговорка.
- Серьёзная «тема». Слушай, есть хочу.
Домой мы ехали на попутках.

Оценивается стройность повествования, взаимосвязь и очерёдность частей произведения, логика построения.

Отмечаются стилистические ошибки; оцениваются стилевое своеобразие, языковые средства, иными словами, мастерство автора владеть словом.