Смотреть аниме онлайн, огромная коллекция аниме, всё бесплатно и без регистрации!

Внимание: значение слов, выделенных жирным шрифтом, указано в «Примечаниях».



Когда в очередной раз пришел огонь, чтобы всего за несколько часов разрушить существующий мир до самого основания, молоденький чжанхэотерий как раз вступил в очередную схватку со смертью. Ничего необычного, по крайней мере, для него – просто еще одна зубастая пасть, попытавшаяся его схватить, чуть-чуть промахнулась мимо цели, и вместо того, чтобы перекусить хрупкое млекопитающее пополам, лишь цапнула его за жесткую шерсть на спине. Шерсть, естественно, подобного обращения не выдержала и осталась торчать из пасти хищника, а вот ее владелец удрал – но не вверх, как он обычно делал, спасаясь от опасности, а вниз, на скрытую за зеленым пологом листвы землю, в отчаянном прыжке с десятиметровой высоты. Посадка при этом получилась не самой мягкой – он чувствительно ушибся, так что был вынужден, хромая, искать временное убежище, и спустя минут десять уже забирался в чью-то заброшенную нору, выкопанную у подножия старой секвойи, но еще не обвалившуюся со временем.

Судя по темно-бурой шерстке, прилипшей к потекам смолы на корнях, раньше эту нору занимал маотерий, насекомоядный родственник чжанхэотерия, похожий на мелкого опоссума и способный целиком уместиться на человеческой ладони: хотя нрав у него был прескверный, чужой запах уже практически не ощущался, из чего следовало, что нора пустует по меньшей мере месяц – и травмированный чжанхэотерий без особой нервозности ступил внутрь, понюхал там и сям, после чего невозмутимо устроился на отдых в гнездовой камере. Если маотерий, этот вечно голодный бродяга, и вернется в заброшенное жилище ближайшим утром, ему явно не хватит силенок выставить за дверь вторгшегося чужака, занявшего более выгодную позицию, поэтому, как следует вылизав поврежденную лапу, чжанхэотерий свернулся клубком и почти тут же погрузился в сон…

…Чтобы спустя несколько часов пробудиться от рева взбесившейся земли.

Как обычно, очередное извержение началось без лишних предупреждений – на подземные толчки местная фауна, испытывающая их по два-три раза на дню, давно перестала обращать внимание, да и курящиеся на западном горизонте сопки не вчера из-под земли выросли: тысячи поколений животных рождались, жили и умирали, глядя на вечные столбы дыма, которые были для них чем-то настолько же банальным, как облака, плывущие по небу. Местные вулканы отличались сравнительно хорошими манерами и по-настоящему буянили довольно редко – но если уж случалось, то вся долина оказывалась погребена под толстым слоем пепла, и большая часть животных разделяла судьбу жителей Помпеи, заживо превращаясь в будущие окаменелости. Восстанавливалась экосистема неохотно – деревья мезозойской эры, несмотря на любовь к удобренным пеплом почвам, медленно росли, что в свою очередь ограничивало распространение крупных животных, и долгие годы на выжженных подземным огнем пустошах появлялись только случайные «гости», как растения, так и животные, которые были вынуждены приспосабливаться к более суровым погодным условиям и скудным пищевым ресурсам, подготавливая землю для следующей волны «колонистов», одному из множества этапов на пути восстановления полноценного леса…

К счастью, на этот раз до таких масштабов катастрофа не доросла.

Осталась… просто извержением. Обычным, не слишком сильным. И серьезно пострадала «всего-то» четверть долины, оказавшаяся ближе всего к пробудившейся сопке. Завалило пеплом, пожгло лес случайными обломками раскаленной породы – однако огонь затих, едва добравшись до вязких объятий болота, а пепельную тучу почти целиком оттащило в сторону ветром, так что даже закупоренный в своей норе чжанхэотерий сумел выбраться на поверхность почти без посторонней помощи. Почти – потому что старая самка бейпяозавра, пробиравшаяся к болотам через выжженный лес, определенно помогать ему не собиралась, но ее шаркающие лапы, соскользнувшие по склону небольшого холма, оказались для крошки-млекопитающего подобны божественной длани: слой пепла у входа в нору внезапно оказался вчетверо тоньше, чем он был минуту назад, и обессилевший зверек сумел выбраться на поверхность всего через несколько минут после того, как запасы кислорода в его убежище приблизились к допустимому минимуму.

Мир, который его встретил, был обезображен до неузнаваемости.

Да, долина не слишком сильно пострадала – во всяком случае, она не превратилась в серое бесплодное ущелье, переполненное трупами – но тот кусок леса, в котором чжанхэотерий провел всю свою жизнь, теперь представлял лишь собственный скелет, и кое-где огонь еще догрызал последние куски древесной плоти, но ближе к взрыкнувшей сонным драконом горе торчали лишь обугленные стволы, растрескавшиеся от нестерпимого жара. Землю густо засыпало пеплом, и широкая борозда, протоптанная старухой-бейпяозавром тянулась откуда-то со склонов горы, где она укрылась на время катаклизма, вместе с парочкой сородичей помоложе заняв небольшую пещеру под тяжелой гранитной скалой. Огонь до их убежища не добрался, но к исходу ночи животные уже едва держались на ногах, отравленные ядовитым дымом, и, как только пожар немного поутих, молодые бейпяозавры тут же покинули убежище и направились в долину, к тускло блестевшим разводам на поверхности не до конца погибшего болота. Старуха, будучи не столь вынослива, как когда-то в юности, вынужденно задержалась, а теперь, поднабравшись сил, неторопливо брела по едва различимому следу, словно это была не обычная борозда, а узкий мост над пропастью, шаг в которую означал немедленную смерть. А потому – ни влево, ни вправо, и даже там, где ее молодые сородичи оступились, съехав вниз на брюхе, следующая за ними самка оступилась точно так же, после чего еще долго сидела пернатым задом в куче пепла, тяжело дыша и механически почесывая объемистое брюхо внушительными когтями передних лап.

Ей явно требовалась еще одна передышка.

Среди ее родственников-теризинозавров, крайне своеобразных меловых динозавров-вегетарианцев, хороших ходоков вообще было немного, а быстро бегать могли разве что самые примитивные виды, еще не до конца оставившие за спиной свое плотоядное прошлое. Поскольку их новая зеленая еда была намного менее калорийной, чем мясо или насекомые, а эффективно пережевывать пищу эти животные не умели, им пришлось обзавестись огромным кишечником и «сбавить обороты» собственного метаболизма: из юрких, проворных животных теризинозавры мало-помалу превратились в гибрид ленивца со страусом, медлительный, бочкообразный и вальяжный, что при встрече с хищником предпочитал не убегать, а активно обороняться с помощью гигантских когтей. Конечно, двухметровый бэйпяозавр был не настолько мощным животным, чтобы как следует кого-нибудь напугать, однако более поздние виды теризинозавров достигали десяти метров в длину, весили не меньше пяти тонн и имели когти метровой длины: мало какой динозавр рискнул бы приблизиться к ним вплотную!

Впрочем, это правило работало только в отношении взрослых животных, а вот только что вылупившийся из яиц молодняк был уязвим перед хищниками, так что теризинозавры гнездились колониями и какое-то время держались неподалеку, предоставляя своим детенышам пассивную защиту от хищников. Не абсолютную, конечно же, но, по крайней мере, какая-то часть плотоядных не рисковала соваться под ноги когтистым гигантам, способным одним небрежным ударом отшвырнуть трехметрового динозавра, а кому побольше оставить памятные отметины в виде выбитых зубов, сломанных лап или глубоких ран на теле! Они не были такими уж агрессивными животными, но, будучи хорошо вооружены, не стеснялись следовать принципу «лучшая защита – это нападение», поэтому даже самые крупные хищники нападали на этих «ленивцев» только когда никакой другой добычи под боком не было. Вдобавок, держась небольшими группами, теризинозавры принимали в обороне совместное участие, и заметивший угрожающе поднявшего когти сородича ящер присоединялся к демонстрации, а там, где двое – там уже пятеро, после чего незадачливому охотнику оставалось только отступить. С одиноким животным такой трюк не срабатывал, поэтому ничего удивительного, что умудренная опытом самка бэйпяозавра торопилась вернуться к соплеменникам… но – только после основательного отдыха, без которого в ее почтенном возрасте уже было не обойтись.

Тем временем чжанхэотерий, на которого пернатая матрона пока что милостиво не обращала внимания, успел немного прийти в себя и даже совершить несколько неуверенных шагов, недовольно чихая от попадающего в нос пепла. Ему ужасно хотелось забраться на дерево, вернуться в привычный трехмерный мир ветвей и листьев, поэтому, как только перед глазами перестало двоиться, маленькое млекопитающее заковыляло к ближайшему стволу – пусть черному, пусть вонючему! – и, вонзив коготки в покрытую толстым слоем сажи кору, неуклюже поползло вверх. У него болело все тело, ныла вывихнутая лапа и все еще не до конца прочистились мозги, так что, пожалуй, чудом был уже тот факт, что он благополучно долез до самой низкой ветки и, улегшись прямо на ней, с чем-то похожим на удовлетворение посмотрел на оставшуюся внизу самку бэйпяозавра, все так же меланхолично пялящуюся на болото. Исчезновения потенциальной закуски (несмотря на свое вегетарианство, от мелкой дичи теризинозавры никогда не отказывались) старуха как и не заметила, поэтому следующие несколько минут животные провели в деликатном молчании, словно позабыв о существовании друг друга.

Возможно, они так бы и разошлись – самка динозавра продолжила бы поиски своих ушедших соплеменников, а маленький зверек, вполне вероятно, погиб бы от голода в этом выжженном лесу, не сумев найти достаточное количество уцелевших насекомых – если бы не случай, волей которого чувство равновесия измученного чжанхэотерия оказалось недостаточно хорошим, лапы самки бэйпяозавра – недостаточно быстрыми, а расстояние между двумя животными – недостаточно большим, чтобы один успел испугаться, а вторая – вообще заметить его присутствие.

И потому в долину малютка-млекопитающее продолжил спускаться, сидя верхом на динозавре.

Едва ли, конечно, чжанхэотерий вообще понял, в какой нелепой ситуации оказался: его все еще мутило, желудок то и дело норовил вывернуться наизнанку, а раскачивающуюся спину с выпирающей хребтиной вполне можно было принять за ветку… очень странную колючую ветку, пахнущую жженным пером и, наверное, старостью… Ползучей такой. Шестиногой. Оказавшегося у самого носа пухоеда, уже успевшего насосаться крови, зверек схватил инстинктивно, даже не сообразив толком, что именно он кусает, после чего смачно раздавил панцирь своими треугольными коренными зубами, сработавшими наподобие разделочных ножей. Толика пищи, спустившаяся вниз по пищеводу, вызвала жуткие спазмы, но солоноватая кровь бэйпяозавра оказала скорее стимулирующий эффект и позволила удержать съеденное в желудке, после чего притомившийся охотник снова опустил раскалывающуюся на кусочки голову на передние лапы и прикрыл глаза, уже не обращая на странные движения своей пернатой «ветки» ни малейшего внимания.

А самка-бэйпяозавр тем временем, миновав полосу бывшего леса, наконец-то вышла к краю болота, поглотившего смертоносную линию огненного фронта, но не сумевшего остановить другого врага – огромную массу пепла, что, смешавшись с водой, превратилась в вязкое серое месиво, в котором кое-где еще била хвостом, задыхаясь, обреченная рыба. Впрочем, в этот страшный день Фортуна отвернулась не только от водных жителей – некоторые динозавры, спасавшиеся через болото от наступающей смерти, тоже угодили в коварную западню, и если одним повезло больше – они упали головой вниз, умерев почти мгновенно – то другие все еще сражались за свою жизнь, заживо вмурованные в медленно схватывающийся пепельный цемент. Одним из таких неудачников оказался синокаллиоптерикс – изящный хищник размером с бэйпяозавра, только весящий вдвое меньше и бегавший намного быстрее, потому как его излюбленная дичь никогда не ждала, пока он приблизится вплотную. Благодаря своим огромным глазам этот маленький охотник без проблем охотился ночью, когда большая часть его потенциальных жертв уже спала, и невероятно сильные задние лапы могли легко добросить двадцатикилограммовое тело до нижних ветвей деревьев, после чего – ам! – неосторожная птица или сонная ящерица оказывались крепко зажаты в его острых зубах. Доставалось от него и более крупным животным, таким как мелкие травоядные или детеныши других хищников – последних он давил вне зависимости от того, был ли голоден или нет, ведь конкурентов стоило убирать заранее – поэтому, быть может, старухе-бэйпяозавру и повезло, что сейчас этот кровожадный ящер был крепко схвачен за задние лапы и при всем желании не мог ей навредить!..

Ну, почти. Потому что с момента плена прошло всего полчаса, и за это время синокаллиоптерикс явно не успел полностью обессилеть, так что появление бэйпяозавра встретил довольно агрессивно, тут же раскинув передние лапы и издав пронзительный крик, от которого в самом прямом смысле слова зазвенело в ушах! Даже старая самка, которая на исходе жизни маялась легкой глухотой, его прекрасно услышала и нервно отступила на пару шагов, топорща длинные голубоватые перья на затылке, а уж ее «наездник» и вовсе вжался в теплый загривок, пытаясь спрятаться – пусть даже на оливково-сером фоне его коричневая шкурка выделялась, будто клякса в тетрадке отличницы! – однако синокаллиоптерикс даже не воспринимал эту парочку как потенциальных жертв. Скорее уж они были для него «кем-то», на кого можно было выплеснуть накопившуюся ярость, поэтому, прооравшись до хрипоты, он судорожно забился, царапая застывшую грязь и кусая ее до хруста ломающихся зубов…

И, как нарочно, борозда, по которой шла самка бэйпяозавра, проходила всего в полуметре от этого обезумевшего комка первобытной злости.

Будь она умнее – конечно, обошла бы проблемное место по широкой дуге, благо, грязь уже не была настолько мягкой, чтобы провалиться под ее весом – однако мост все раскачивался под старыми лапами, угрожая сбросить в бездонную пропасть, а заключенные в изящном черепе мозги оказались слишком примитивны, чтобы бороться с этой навязчивой иллюзией, так что, раздув горловой мешок и широко раскрыв пасть, самка сама испустила низкое угрожающее шипение, точно рассерженный гусак. Ее соплеменники были где-то впереди, а с ними – ее надежда на дальнейшее выживание, поэтому бэйпяозавриха не собиралась уступать и, растопырив когтистые лапы, широкими шагами двинулась на беспомощного хищника, точно собираясь растерзать его на куски. Она не была особо агрессивным животным, но при необходимости даже зебра может хорошенько наподдать охотящемуся льву, поэтому неудивительно, что синокаллиоптерикса проняло – всего на несколько минут, но он как будто опомнился и отвернулся в сторону, делая вид, что до ужаса занят приведением в порядок своего безнадежно изгвазданного пуха, поэтому бэйпяозавр смогла без проблем миновать опасный участок дороги и двинуться дальше, оставив своего противника в одиночестве доживать свои последние часы… Почти в одиночестве – высоко в небе, почувствовав близящиеся благоприятные перемены, снова показались птерозавры, улетевшие прочь от горы с началом извержения, и, судя по полоскам серебристого цвета на крыльях размахом в два с половиной метра, умирающий синокаллиоптерикс привлек внимание взрослого фэйлуна, что обычно питался рыбой, но теперь был не прочь разнообразить наскучившее меню и попытаться выклевать глаз пушистому динозавру – а вдруг получится?..

Пару часов спустя ненасытные летучие хищники закружили над еще одним трупом – старуха-бэйпяозавр, не выдержав долгого перехода по вязкой грязи, рухнула без сил всего в двадцати метрах от припорошенных пеплом зеленых папоротников, и ее обутые в серые «валенки» лапы еще несколько минут подрагивали и скребли по земле, точно надеясь вновь поднять грузное тело. Маленький чжанхэотерий, не удержавшийся на ее спине во время падения, отделался еще одним ушибом, после чего сам двинулся вперед, хромая и волоча хвост, но намереваясь во что бы то ни стало добраться до ближайших зарослей, зарыться в мягкую коричневую землю и наконец-то поспать в безопасности.

На динозавра, спасшего ему жизнь, зверек даже не оглянулся. Он уже стал его прошлым, этот странный переход через царство смертоносной грязи и едкого пепла, так что не было больше ни странной ветки, раскачивающейся под лапами, ни запаха перьев, ни смутного ощущения угрозы – лишь манящая зелень впереди и смутные воспоминания о прошедшей катастрофе, что окончательно забудутся с наступлением следующей ночи.

И его далеким прапраправнукам, которым доведется еще раз столкнуться с извержением вулкана, придется опять же рассчитывать лишь на собственные инстинкты и слепую удачу, снова цепляться за каждый выпадающий шанс, за каждую зыбкую возможность, чтобы пережить ярость огня и удушливые объятия пепла, пересечь цементную пустошь и снова стать выжившими в этих доисторических Помпеях, всего за одну ночь уничтоженных обезумевшей горой.

Чжанхэотерий (Zhangheotherium, «зверь Чжан Хэ», в честь человека, обнаружившего первый образец) – род млекопитающих из одноименного семейства, принадлежащего к ныне вымершему отряду симметродонтов (Symmetrodonta, «симметричнозубые»), возникшего в раннем мелу и окончательно исчезнувшего в позднем мелу-раннем палеогене. Наиболее характерной чертой этих животных были треугольные коренные зубы, благодаря которым они и получили свое название. В целом это были очень мелкие животные, хищные или насекомоядные, ведущие наземный или древесный образ жизни. Чжанхэотерий является одним из самых крупных симметродонтов: длина черепа достигала 3 сантиметров, длина тела – 15 сантиметров, хвост был длиной 10 сантиметров, весило животное около 70 граммов и было размером с бурундука. Это первый симметродонт, известный по полному скелету, тогда как ранее эти животные были известны лишь по зубам и обломкам челюстных костей. У чжанхэотерия была примитивная постановка конечностей (при ходьбе его лапы были растопырены в стороны, как у ящерицы, а не находились прямо под туловищем, как у развитых современных млекопитающих), вдобавок, на его задних лапках обнаружены зачатки роговых шпор, хотя нельзя сказать точно, были ли они ядовитыми, как у современного утконоса. Предполагается, что чжанхэотерий вел древесный образ жизни и питался преимущественно насекомыми. Скорее всего, эти животные рождали недоразвитых детенышей, как современные сумчатые или вымершие многобугорчатые млекопитающие.

Маотерий (Maotherium, «зверь Мао Цзэдуна», в честь китайского лидера XX века) – род млекопитающих из отряда симметродонтов, близкий родственник чжанхэотерия. Длина тела животного достигала 15 сантиметров, вес – около 50 граммов. Примечателен строением внутреннего уха: хотя в общих чертах уши маотерия напоминали уши современных млекопитающих, у него также сохранялся меккелев хрящ, соединяющий внутреннее ухо с челюстью: у современных млекопитающих он исчезает в ходе эмбрионального развития, а у маотерия окостенел и сохранился даже у взрослого животного.

Бэйпяозавр (Beipiaosaurus, «ящер из города Бэйпяо») – род теропод из семейства теризинозаврид (Therizinosauridae, «ящеры-косари»), необычных всеядных или растительноядных ящеров, существовавших в меловой период на территории Евразии и Северной Америки. В отличие от других теропод, теризинозавриды были достаточно грузными животными с объемистыми телами, короткими задними лапами и хвостом, длинной шеей и небольшой головой, а на их передних лапах росли огромные когти, которыми они могли пригибать ветки деревьев или защищаться от хищников. Бэйпяозавр – один из наиболее примитивных теризинозаврид, известный по сравнительно полному скелету: его длина составляла 2,2 метра, высота – около 90 сантиметров, весил ящер около 50 килограммов. Судя по сохранившимся отпечаткам, тело бэйпяозавра покрывали простые перья, напоминающие цыплячий пух, а сквозь них росли длинные лентовидные перья, достигавшие 15 сантиметров в длину и 3 миллиметров в ширину; вероятно, первый тип перьев служил для теплоизоляции, а второй – для демонстрации. Судя по тому, что в процессе окаменения лентовидные перья не изогнулись, можно предположить, что они были довольно жесткими и напоминали иглы.

Синокаллиоптерикс (Sinocalliopteryx, «красивое китайское крыло») – род теропод из семейства компсогнатид, крупнейший известный представитель семейства: его длина достигала 2,4 метра, весил он около 20 килограммов. Отличался относительно более длинными передними конечностями, чем другие компсогнатиды, а также наличием оперения – примитивных «протоперьев», покрывавших все тело ящера и особенно длинных на бедрах, лодыжках и основании хвоста. Примечательно, что внутри первого обнаруженного скелета синокаллиоптерикса была обнаружена задняя нога мелкого дромеозаврида, однако нельзя сказать наверняка, убил ящер свою добычу сам или же полакомился падалью; внутри второго скелета были найдены кости двух примитивных птиц и неопределенного птицетазового динозавра, из чего можно сделать предположение о высоком уровне обмена веществ синокаллиоптерикса – в противном случае ему вряд ли потребовалось такое количество еды одновременно.

Фэйлун (Feilongus, «крылатый дракон») – род птерозавров из семейства ктенохазматид (Ctenochasmatidae, «челюсти-расчески»). Длина черепа составляла 40 сантиметров, размах крыльев достигал 2,5 метра. Примечателен двумя маленькими гребнями на голове: одним на конце верхней челюсти и одним на затылке. Как и все ктенохазматиды, у фэйлуна имелись тонкие загнутые зубы, предназначенные для питания мелкой озерной живностью.

Совсем у меня сейчас нет свободного времени, поэтому выкладываю еще одну свою зарисовку из другого сборника, посвященного мезозойским млекопитающим. :) Путешествие тут вышло не слишком длинным, но, скажем так, жизнеутверждающим.

Трансильвания
***
-Карета подана, господин - сказал плюгавый кучер, склонившись в низком поклоне.. Граф не удостоил его ответа, лишь смерил кучера холодным взглядом.
-Самые лучшие лошади, да, да...самые самые- повторял кучер - Только наш дилижанс способен проскочить этот темный лес, вы же знаете какое сейчас время лихое -
-Дешевле, чем у нас не найдете. Мы берем плату серебром - кучер направлял графа в сторону своей кареты.
Граф молча кивнул, кинул 3 серебряных монеты с драконом и зашел в карету.
К его большому удивлению в карете было людно. Напротив места где Граф разместился сидел огромный человек. В полутьме кареты было видно, что он находиться в согнутом положении, голова и плечи гиганта упирались в свод дилижанса.
По правую руку от него находилась красивая рыжеволосая девушка, с модной, по времени, бледной кожей.
В карете была еще одна девушка. Темный волос и смуглая кожа выдавала в ней цыганские корни.
Графа же поразили ее желтые глаза, смотря в них граф ощущал собственный страх - первобытный, как будто жертва смотрела в глаза хищника.
Великан заерзал на месте. Из под половиц и с крыши раздался скрип сухого дерева.
Раздался гулкий свист. Карета тронулась.
Четыре матерых трансильванских рысака набирали скорость….

***
Дилижанс мчался по пересеченной местности. Периодически под его окованные сталью колеса попадали сухие ветки, которые разлетались со стоном и скрежетом. Путники молчали погрузившись в свои мысли.
Граф осматривал невольную компанию.
Рыжая девушка дремала не смотря на тряску и неожиданно солнечную погоду. Цыганка (как про себя назвал ее граф) смотрела в окно, делая вид, что не замечает присутствия других.
Великан страдал. Он то и дело ерзал на месте, пытаясь размять затекшую шею.
Поймав на себе взгляд Графа он улыбнулся и забасил, так что рыжая девушка слегка подпрыгнула на месте.
- День, значится добрый! Остав меня зовут! Я значится кузнец, еду в Питешти, значится, а оттудава в Бухарест собираюсь...говорят там платят больше- Остав улыбнулся обнажив белые зубы.
Граф обратил на это внимание, т.к. наличие зубов у крестьянской черни было само по себе удивительно, а у Остава они были тщательно ухожены и выбелены.
- А тебя как звать?- спросил Остав ткнув своим большим указательным пальцем графу в грудь.
На секунду Графу показалось, что кожа гиганта была с оттенком синевы. Но он также быстро отогнал от себя эту мысль.
- Вы можете назвать меня Влад. - сказал Граф придав речи максимально холодный тон И рекомендую Вам держать руки при себе - он чуть подался вперед, чтобы сало видно перстни на его руке.
Остав опешил.
- Да, я что, а ….не...извиняйте благородный господин, не признал сразу, значится рад знакомству.
Повисла неловкая пауза.
Граф решил ее заполнить продолжая знакомство с попутчиками.
- Не соблаговолите ли представиться леди? - обратился он к рыжеволосой
- Почему бы и нет - сказала она, скучая - Меня зовут Маришка.
- А можно узнать ваше имя - обратился Влад к цыганке -
- Вайолка я - сказала она раздраженно, словно ее отвлекли от важного дела.
- Вот и все по перезнакомились, значит! - громогласно сказал Остав и еще раз улыбнулся блеснув белизной своих зубов.
- Куда путь держите? - Обратилась Маришка к Графу.
- В Бухарест, по торговым делам- ответил Влад, перед словами “по торговым делам” Граф сделал паузу, подбирая слова.
- А я давеча слышал, что по дороге в Бухарест, странное происходит - добродушным басом проговорил Остав. - Люди вечером пропадают, а поутру их растерзанными находят, словно животные дикике осерчали -
-Да и я это слышала - подтвердила Маришка - Да странность в том, что волков и медведей, там уже больше года не видели, а людей находят-
-А слышали ли вы легенду о Волколаке? - подключилась цыганка Вайолка.
-Было бы интересно послушать...вашу версию - сказал Граф.

Легенда про Волколака.

Столица притягивала множество люда. В то время недалеко от нее в деревне Буфтя обосновался табор цыган. Местные жители естественно относились к ним с недоверием. Им плевали в след, отлавливали и избивали.
Все ухудшалось тем, что с приходом табора стал пропадать скот.
То корова, то овца, то курс передавили. Мужики селений народ простой, терпеть не стал. Взяли вилы и вперед цыган убивать.
Пришли они значит к месту стоянки, а цыган уже не было. Только девочка маленькая сидела в центре лагеря, возле кострища.
Кличут мужички девчушку, а та не идет, сидит к ним спиной и тихонько плачет.
Подошли они к ней, повернули лицом. А лицо все в крови, плачет она и руку человеческую глодает.
Мужики опешили. Гам подняли. А самый шустрый из них, вилами ее и пырнул.
Только вилы сломались, даже не поцарапав тонкую кожу девчушки.
Тут и другие мужики подключились, факелы кидают, вилами и косами режут, но все напрасно.
А девочка вздрагивает так неестественно, руки, ноги выгибает. И вот огромный волчина перед крестьянами стоит.
Те кто поумнее были сразу убежали, а те кто по храбрее - остались в зубах.
Кто выжил говорили потом, что вой и золотые глаза девочки преследовали их еще не один год.


***
- Интересная история. - сказал Граф. - Но все же, почему он их не всех убил, кто то же выжил, чтобы нам рассказать-
Маришка придвинулась к Владу поближе.
- Интересная конечно история, но больше на выдумку похожа, я слышала другое про эти места. Говорят деревни здесь по ночам посещает черное зло, скот обескровленный оставляет. А если человек какой попадется то его потом сутками ищут. А когда находили, сказывали, что не человек это вовсе был, а чудище бледное, вот с такими клыками - Маришка взяла за указательный палец Остава, демонстрируя его на всеобщее обозрение.
В сумраке кареты Графу повторно показалось, что кожа кузнеца отливает синевой.
- Давайте я сейчас вам все расскажу.- сказала Маришка

Ужас ночи.

Было это в баронстве недальнем. Барон был мужиком сварливым часто по деревням ездил, девок охаживал и мужиков поколачивал. Хотя жена у него была красавица, каких поискать и статная и распорядиться и монетой и слугой могла. А длинные волосы ее были предметом зависти многих придворных дам.
А трагедия случилась как всегда нежданно, как то раз барон пришел пьяным в смерть и избил жену свою, да так что ребенка она потеряла.
Это ей потом ведунья сказала, мол так мол и так… И черная грусть сердце жены барона пронзила и озлобилась она на всех. Слуг била, деньги тратила, мужу хамила. И вот в одну из ночей когда барон отлучился как всегда, слуги вздернули баронессу и на вилы насадили.
А ведунья пришла, к еще живой баронессе и спрашивает ее “Отомстить хочешь?”, а та ей отвечает -”Конечно, хочу, любую цену заплачу”.
И заплатила.
На утро барон вернулся в замок, а на воротах обескровленная прислуга развешана, вся до единого.
“Ну что, дорогой, вернулся” - сказала баронесса, появившись будто ниоткуда.
Барон только и успел что глаза вытаращить.
Потом говорили, что с такими вытаращенными глазами его голову и нашли в 2 х милях от замка.
Да только не кончилось это все на смерти барона. По ночам теперь люди пропадать стали, особенно неверные своим женам. А находили их выпитыми досуха.


***
Маришка вошла в раж, особенно когда она подробно и с красками описывала сцены убийства невинных крестьян.Остав, заметно трясся, Вайолка шумно выдыхала воздух ноздрями, Влад размышлял и только Маришка, кажется оживилась.
-Вот что я слышала про эти места -
Граф улыбнулся.
- Бухарест, сложный город...я бывал в нем несколько раз - начал Влад. - Да бывали в нем и его пригородах странные, порой пугающие вещи. Но самое страшное еще впереди- Граф начал рассказывать свою историю.

Мертвый великан.

А я расскажу о чудовище, которое и не чудовище вовсе, а эксперимент. В Бухаресте жил талантливый ученый, но как всегда бывает его никто не понимал.
Ученый был уже в возрасте, а единственный его наследник, умер от неизвестной болезни.
В тайне от коллегии он изучал мертвых. Древние фолианты, в попытке воссоздать жизнь.
Он выкапывал тела, сшивал их. Но все было не то. Сын не оживал. И вот когда он уже был в отчаянии в его дом постучали.
Вся стража была вооружена, свет факелов развевал полумрак подвала.
Стражник сказал тогда “Уйдите с дороги, мы уничтожим - это, а Вас отправим под суд” , и сделал шаг вперед, к столу, на котором лежал гомункул.
Ученый в отчаянной попытке остановить стражу, заступил дорогу.
Раздался щелчок арбалета, кровь брызнула из артерий старика. Забрызгивая все в комнате.
“Да чтоб тебя!!!” - вскричал стражник и отрубил голову ученого совсем.
Но стоило ей коснуться пола. Как огромная рука вылетела из под полога савана покрывающего стол.
От удара 3-ое из 5 стражников повалились наземь. Защелкали арбалеты. Но все уже было решено.
Гигантское тело встало со стола. Двумя мощными ударами вышибло жизнь из стражи.
Очевидцы рассказывали потом, что когда гигант выходил, он нес обезглавленное тело на руках и рыдал, а еще что при этом пока выходил пол двери подвала разворотил.
Стража пыталась его найти. Но все кто уходил на поиски либо возвращались с ничем, ибо не возвращались, вовсе.

***
Закончив рассказ Влад посмотрел в глаза каждому из собравшихся перед ним людей.
-Вы же не думали, что мы встретились все случайно?
Маришка, Вайолка, Остав удивленно уставились на него
- Я долго вас выслеживал, шел по следам, и собирал в одном месте.
Возница начал притормаживать.
-Что? Где мы? - задергалась Маришка.
Вайолка втянула воздух и тяжело вздохнула. Остав осунулся и как будто стал меньше.
Осиновый кол, который Влад прятал у себя под плащом с характерным хрустом ломающихся костей вошел в грудь Маришки. Ее красивые рыжие волосы рассыпались, тело распалось в прах.
Остав рванулся из кареты. Движение было настолько резким, что дилижанс перевернулся вместе со всеми кто в нем был и лошадьми, которые его везли.
Улучив момент Вайолка обратилась, и попыталась выскочить в окно.
Вслед за ней пролез Влад. Что было силы Вайлока бросилась в ближайший лес, в надежде получить укрытие в родной стихии.
Раздался выстрел оборотень обмяк и свалился недалеко в заросли терновника.
Остав вставал, разломав дно кареты.
Он смотрел грустными глазами в лицо Влада, пытаясь предугадать, что произойдет дальше.
Влад не спеша обходил остатки кареты, попутно доставая склянку с темной жидкостью.
Остав выбрался из обломков. И резко побежал в направлении куда пыталась скрыться Вайолка.
О спину гиганта ударилась склянка, которую до этого держал Влад. Раздался звук бьющегося стекла, в воздухе запахло нефтью. Остава объял огонь, яркие языки рыжего пламени въедались в одежду и кожу, великан упал. Воздух наполнился запахом паленой мертвечины.
Влад подошел к возничему, пощупал пульс. Возница был определенно мертв. Освободив лошадей, Влад оседлал одну из них, а вторую взял на поводу.
Бросив последний раз на щепки и разгорающийся огонь, бросил лошадей в галоп по направлению в Будапешт.

***
Новый Nissan мчался по шоссе из Будапешта в сторону Венгрии.
-Да гонишь ты все Сашка...Не было ничего такого - сказал Алексей, одной рукой ведя машину, а второй фотографирую пейзажи современной Румынии.
-Ну не знаю, люди рассказывают -
В бок машины, что то ударило, от чего ее развернуло и перевернуло на крышу. Александр и Алексей, пришли в себя и выбрались из разбитой машины.
Из темноты на них смотрели два желтых светящихся глаза.

Заметил для себя, что многие истории начинаются с поезда.
Он идет тише и тише, пока наконец не останавливается. Разноцветная возбужденная толпа выкатывается из него на платформу. Мелькают пестрые флаги и обклеенные стикерами чемоданы туристов. Стройной процессией они исчезают в подземном переходе. Небо налито свинцом, словно нависающие над городом тучи придавил к прозрачной стеклянной полке титан. Обычно Минхет встречает гостей неомраченным лазурным колоритом, однако на мою везучую долю будто выпала месячная норма осадков.
Когда последние попутчики торопливо скрылись из виду, а мысли уловили нужный вектор, решаю, что пора и мне приниматься за дела. На выходе с вокзала полноватый мужчина в джинсовом комбинезоне «Минхет Стейшен» пристает к новоприбывшим с водительскими услугами. Поправив на плече увесистую сумку, подзываю его. Короткими шажками таксист потешно семенит навстречу, приговаривая скороговоркой:
— «Минхет Стейшен» рада первой приветствовать гостя в негласной столице Аскаса. Всегда в пути, как ни крути. Куда Вам, сэр? — повторяет он на ходу, словно заклинает потенциального пассажира не испариться в воздухе.
— В центральный отдел полиции.
— Понял, понял. Одну минуту, сэр, — он замедляется и опасливо оглядывается по сторонам, будто ожидая облавы.
— Какие-то проблемы?..
— Да нет, все в порядке. Чуть было не подумал, что они снова пришли качать права…
— Они?
— Не берите в голову…
— Мне и правда на секунду показалось, что вы испуганы.
Водитель кисло улыбается, словно обижен моим предположением, делает серьезное лицо и отрицательно мотает головой:
— Просто не люблю сюрпризы, — говорит он. — От них не меньше вреда, чем от радиации.
— Вон как…
Мы подошли к машине. Усаживаюсь на мягкое кожаное сиденье и вскоре уже безмятежно осматриваю окрестности под россказни водителя. Слушаю его вполуха.
Город изменился со дня моего последнего приезда. Минхет теперь напоминает скорее объемную столбчатую диаграмму, где от длинного закольцованного и обсаженного зеленью проспекта лепестками отходят узкие асфальтовые улочки со своими кирпичными домами, мирно соседствующими с центральными городскими башнями-столбцами. В этих исполинских складках и «кормушечных» окошках есть что-то мистическое, хоть внутри и располагаются всего-навсего основные социальные организации, государственное управление и благотворительные фонды, а вокруг них по ниспадающей рассеяны торгово-развлекательные центры из огромных металлических конструкций, отели и различного рода рестораны и бары.
Мы миновали отданную под реновацию старинную пожарную часть и остановились напротив углового продолговатого здания из темного кирпича. Полицейский департамент Минхета.
Расплачиваюсь с такси. На проходной сообщаю плотному коренастому офицеру, что пришел с деловой встречей к мистеру Раймонду Ассору. Он просит предоставить паспорт.
— Пожалуйста, — передаю документ.
Служащий отрывает тяжелый взгляд от фотографии и скептически оценивает мой поношенный дорожный вид.
— Только что с поезда...
Офицер безразлично кивает в ответ и набирает заученный номер:
— Капитан, мистер Халонен ожидает Вас внизу... Хорошо, передам, — офицер повесил трубку и обратился ко мне. — Ждите, — только и буркнул он, а после равнодушно отвернулся. Кажется, он был не рад моему приходу не больше, чем всему миру в целом.
Устраиваюсь на стуле, возле большого зеркала, и оглядываюсь. Примечательнее подвыпивших дебоширов в участке никого не оказалось: чему я совершенно не удивился. Зал разделен на несколько секций, но народу в них предостаточно. В ближайшей от меня камере сидит небольшая компания: двое пьяных тихо спорят, а третий стоит, прислонившись к решетке, и делится своими «наблюдениями».
К моему удивлению, офицеры улыбались остротам и только иногда для проформы били по высунувшимся из решеток пальцам. На мой взгляд, это было странно. Ни разу не видел, чтобы офицеры имели привычку бить по пальцам. Когда я поинтересовался, мне объяснили, что это такой ритуал. Или, скорее, негласное правило. Мне стало интересно, откуда оно берет корни, но офицер на пропускной пожал плечами и сказал, что ничего плохого в этом нет. Я улыбнулся и понял, что офицер точно не имеет нужного мне ответа.
Через пять минут капитан полицейского департамента неторопливо спустился по винтовой лестнице и, встав напротив, уверенно пожал мне руку.
— Лаури Халонен, рад знакомству, — а сам подмечаю, что он очень хорошо сложен, несмотря на несколько короткие ноги. Очки точно надел специально для встречи, придают солидности.
— Взаимно, и добро пожаловать. Не будем мешать коллегам, пройдемте в кабинет. Следуйте за мной.
Поднимаемся вверх по лестнице. Под тяжелыми шагами Раймонда ступени мягко поскрипывают. Капитан вполоборота поворачивается, словно услышав мои мысли:
— Участок кажется достаточно ветхим, не правда ли?
— Об этом и подумал, если честно...
— Скоро под нас выделят более современное помещение, — сказал он, делая акцент на слове «современное».
— Достаточно расплывчатое обещание, — подметил я в ответ.
— А в полицию, как ни странно, и идут не за деньги, а за обещаниями, — капитан впускает меня первым, закрывая следом дверь.
И без того узкий кабинет плотно обставлен небольшими ящичками и картонными коробками.
Раймонд ловит мой взгляд:
— Как бы то ни было, уже готовимся к переезду, — он расстегивает однобортный темный пиджак и поправляет очки.
Посреди стоит стол из простого дерева с аккуратно расставленными бумагами и письменными принадлежностями. Капитан предлагает выпить немного виски, но получает от меня вежливый отказ. Вскинув плечами, наливает себе четверть стакана и быстро проглатывает:
— Чем Вам помочь?
— Мне нужна Ваша точка зрения, капитан. Сперва помогите подтверждением, что в будущем позволяете использовать полученную информацию по усмотрению редакции Атриума и меня лично.
— В мои цели не входит ограничение Вашей работы.
— Конечно. Тогда начнем, — говорю я и кладу на стол диктофон, а двумя пальцами нажимаю на кнопку «Play».

***

Вместо планируемого часа интервью затянулось немногим больше, и дождь хлынул внезапно, — мостовая мигом сделалась скользкой. Накрывая плащом голову и плечи, рысцой бегу вдоль шеренги припаркованных авто. Пожилого мужчину, выгуливающего мелкую кудрявую собачонку, осадки тоже застали врасплох. Однако питомца непогода только радует, — тот пуще прежнего виляет коротким хвостиком и вертится вокруг хозяина. Старичок поднимает болонку на руки, улыбается мне и скрывается в ближайшем доме.
А вот и «Хеланни» — рекомендованный капитаном полиции отель: «Думаю, он Вам подойдет, — Раймонд хитро улыбнулся, — управляющая компания успешно проводит реновацию номерного фонда, и дизайн специально сохраняет в гостевых комнатах и общественных зонах атмосферу эпохи Родителей, но в некотором современном переосмыслении».
Администратор — стройная высокая девушка — выслушав, что номер мне нужен ровно до полуночи, быстро разбирается с формальностями и отдает ключ. Комната оказывается на четвертом этаже, — около девяти квадратных метров, чистая, очень светлая. Обставлена скромно, но элегантно. Отлично! Мгновенно скидываю промокшую одежду и принимаю теплый душ. Переодевшись, спускаюсь в ресторан, наспех ужинаю и возвращаюсь в номер.
Хочется спать. К великому сожалению, на длительный сон совсем не осталось времени, — нужно выслушать материал, транскрибировать в текст и не откладывая набросать хоть что-то для черновика…
Приподнимаюсь в постели и сажусь, спустив босые ноги на пол. Возвращаюсь к столу, опускаюсь на полужесткое сидение стула с прямой высокой спинкой. На плоской поверхности — переносной мини-экран, блокнот и одно из любимых «орудий» в многочисленном арсенале журналиста, — диктофон.
Разминаю до хруста пальцы, и по монитору поползли ленивые буквы:
«Капитан Раймонд — полиция Минхета, интервьюер №1.
Обучался в техникуме, окончил и до поры перебивался мелкой работой, — побывал и грузчиком, и вышибалой в захудалом баре на окраинах Минхета. На службу в полиции надоумил приятель, он и помог пройти все аттестации, — убедил, что при таких качествах и навыках, которые позволят стать крупным специалистом в своей области, он попросту гробит талант на дешевых подработках. Раймонд отлично справился со всеми заданиями и самостоятельно дослужился до старшего городского полицейского, а через три года сменил прошлого капитана», — записал я, а следом заговорил и диктофон...

***

Журналист: Нуждается ли современное общество в защите?
Раймонд: Да, безусловно.
Журналист: Почему?
Раймонд: «Голые стены крепости долго врага не удержат».
Примечание автора: Жак Лавгуст. «Иммунитет» — отличный образчик военной стратегии.
Журналист: Но разве время крепостей себя не изжило?
Раймонд: Лаури, вы же из Атриума?
Журналист: Да.
Раймонд: Тогда должны знать его историю.
Журналист: Атриум был оборонительной крепостью еще до того, как стал столицей Аскаса. Много воды утекло...
Раймонд: Верно, стены почти исчезли, но душа крепости еще стоит.
Журналист: Вы говорите о «враге». Хотелось бы уточнить: а кто сегодня считается нашим врагом, мистер Раймонд?
Раймонд: Ударивший первым, должно быть...
Журналист: Почему Вы так считаете?
Раймонд: Национальная безопасность работает в реальном времени и ежедневно пресекает все возможные конфликты, однако все в обществе непредсказуемо. Нужно ли далеко ходить? Если пятнадцать лет назад кто-то хотел получить пособие за увечья после Катастрофы, но был обманут — он поднимал бунт. Кто-то желал отомстить Родителям, а срывался на собственной сестре или соседке. Каких трудов стоило уладить внутренние последствия предательства Матери? Мы как подросток, которого однажды поймали хулиганы на улице — привыкли натягивать посильнее капюшоны, шарахаемся любой подозрительной тени...
Журналист: Вы говорите скорее о «внутреннем» враге»?
Раймонд: Нужно начинать с себя — разве это не логично?
Журналист: Безусловно, если судить по Вашему опыту службы, но…
Раймонд: Лаури, в наших условиях «но» — это непозволительная роскошь.
Журналист: Хорошо. Тогда чем так эффективна сложившаяся «стратегия обороны»?
Раймонд: В моей практике ничего интересного не происходит последние два-три года — вот и результат. Единственная «отрада» (показывает на аккуратно сложенную стопку рапортов в специальной папке). Профессия полицейского посоревнуется с вашей журналистикой в бумажной волоките. Почти восемь лет я работал криминалистом: по три перестрелки в течение получаса в разных концах города. Только и успевай крутиться, но теперь я большая шишка. Да и времена поменялись...
Журналист: Вы слушали вчерашние новости?
Раймонд: Не успел.
Журналист: В недавно опубликованном исследовании «Вестник Ордании» выявил два преобладающих в обществе мнения на счет работы полиции...
Раймонд: Можете не говорить. Очередная «Ода никчемности» в сторону правоохранительных служб. Однако по моим «исследованиям» международный характер терроризма и преступности заметно снизился за прошедшие годы. Этим сводкам можно верить (ударил ладонью по стопке папок). Расскажите лучше об этом своей аудитории...
Журналист: Конечно, но, все равно, четыре года назад во время ночного караула Вы с напарником накрыли некий притон кибер-наркоманов, верно?
Раймонд: Да, с Эрвином Браво...
Журналист: Как это было?
Раймонд: Зрелищно. Единственное горящее окошко среди обесточенного района. Мимо не пройдешь. Одного Эрвин повязал сразу, а за двумя выскочившими на задний двор пришлось побегать. Когда-нибудь видели, как бегают обдолбыши? Быстро и уморительно. Как будто продолжают «висеть». Один потом рассказывал, что ощущал себя породистой плеудской лошадью... Да, дронов тогда не хватало (начал копаться в бумагах).
Вот из недавнего: «Вы будете врагами своих врагов, и ваши груди станут многочисленными, и потомство ваше не будет раздавлено».
Журналист: Что это?..
Раймонд: Уж точно не мои очерки.
Я сдержанно улыбнулся, но промолчал. Капитан отложил распечатку в сторону, — поверх накопившихся отчетов, газет и вскрытых писем. Потом, передумав, передал мне. В ней говорилось о повязанном за сопротивление полиции и употреблении кибер-наркотических стимуляторов. Когда я дочитал, капитан продолжил.
Раймонд: Что думаете?
Журналист: Печальная новость. Что это?
Раймонд (откидываясь на стуле): Его-то мы тогда с Эрвином и поймали. «Никогда такого не было, и вот опять». Только более безумный и до смерти угашенный. В прямом смысле. Нес какой-то бред. Лейтенант даже не прикладывал физической силы. Кибернетика — палка о двух концах. Сделав технологию доступной каждому, мы рискуем, что она попадет в руки психически неуравновешенных. Когда простая косметическая хирургия успела вызвать в людях комплексы и отторжение?
Журналист: Он упоминал Мать или Отца?..
Раймонд (глядя куда-то сквозь меня): Все люди, от начала своей истории, объединяются в кланы, конгломераты, группы или общества, — и даже мы с вами не исключение из правил. Редакция или полиция, — разница только в форме и обязанностях. Объединяемся ради совместных ценностей и выгод, ради пропитания и безопасности. И скажите теперь, каков нынешний рейтинг вовлеченности Старой церкви в совершении преступлений?
Журналист: Расскажите моим будущим читателям.
Раймонд (он прыснул): При Карплане показатели преступности на религиозной почве не превышали и одного процента, да и в масштабах страны, поверьте мне на слово, цифры были аналогичны. И остались! Карательные меры показали ощутимые результаты. И часто ли теперь на улицах города можно встретить последователя Старой церкви?..
Журналист: Парня по итогу посадили?
Раймонд: Отправили лечиться, но медицинская экспертиза не выявила ни психологических нарушений, ни наркотических воздействий.
Журналист: Но вы же сказали...
Раймонд: Отсутствие чипизации исключило любые внешние манипуляции. Но с ним что-то не так. С этим все сходятся. Другое дело, мы пока не знаем, что это «что-то». Скорее всего, какой-то новый вид наркотиков. Вернее, помесь.
Журналист: Как непорочный и чистый агнец?..
Раймонд (снисходительно усмехнулся): Мать говорила, что даже небо полнится отступниками. Возможно, мне просто не доносят всей информации...
Примечания автора: дальнейший кусок опущу из внимания. Мы перебросились с капитаном парой острот и, кажется, задышали чуть свободнее. Разговорить его было непросто. Капитан говорил неохотно. Мы обменивались репликами, словно на пару жонглировали шпагами...
Журналист: Что департамент Минхета думает о взглядах действующего президента по отношению к Старой церкви?
Раймонд: Карт видел необходимость перестройки. Его решение нахожу единственно верным. Однако... оно не помогло ему остаться на посту.
Журналист: Однако мировая общественность гневно отреагировала на организационные меры мистера Карта.
Раймонд (полувопросительно): Кто будет смотреть, как расхищают последнее имущество. Он допустил ошибку, а люди были измождены природой, и, оставшиеся одни, предсказуемо пошли против бюрократизма партийного аппарата. Были серьезные потери...
Журналист: Полиция занимает в этой истории не последнюю роль. Почему Вы поддержали его идею?
Раймонд: Полиция выполняла возложенные на нее обязанности.
Журналист: И была морально готова начать преследование, искоренение популяризированной «Родительской» литературы? Накопленные интерпретации нашего «воспитания» претерпевали кардинальные трансформации не одно десятилетие. Понадобилось куда меньше времени, чтобы предать их огню...
Примечания автора: Родители частенько вмешивались в наши дела, пытались повлиять на ход истории и на прогресс. Когда людей стало слишком много, они не успевали уследить за каждым ребенком...
Раймонд (рассерженно): А что для вас исторические факты?..
Журналист: Они предмет моего исследования.
Раймонд: Или культурная угроза? Десять лет назад мы устроили аутодафе и покончили с этим. Вся наша история, — детская наивная вера Родителям. Мы делали правое дело...
Журналист: И Вы непоколебимы в своей уверенности? Целые вехи были отданы в жертву, но подростки до сих пор находят скупщиков оружия и бесчинствуют на улицах. Усилия не оправдались?
Раймонд: Мои люди готовы приблизить это счастливое время и отстоять спокойствие народа ценой жизни.
Журналист: И вы действовали из собственных соображений? Не на поводу властей?
Раймонд: Если шеф становится шестеркой у политика, — тогда всему конец (ерзает на стуле). Мы сотрудничаем, но не подчиняемся...
Журналист: Хорошо... Поговорим о Родителях?
Раймонд: Прошу...
Журналист: Как думаете, на ком лежит вина за «Катастрофу»?
Раймонд: Вина?..
Журналист: Да, на Родителях или… нас?
Раймонд (разводит руками): Лаури, я понятия не имею, кто виноват. Не выйдет просто ткнуть пальцем и приказать изловить всех провинившихся. Принцип нашего обвинение работает иначе. Без парочки словарей под рукой не растолкую...
Журналист: Но кто-то должен быть виновен?
Раймонд: Считаете?..
Журналист: Если опираться на то, что ничего просто так не происходит…
Раймонд: Возможно, тогда виноваты обе стороны...
Журналист: Почему?
Раймонд: Не знаю. Вероятно, они просто никудышные родители. Не могли не учесть риски...
Журналист: А почему виновата вторая сторона?
Раймонд: Потому что признание своей слабости не делает сильнее (лукаво улыбнулся). Им точно не хватало моих работяг. Мы верим, что обоюдное соблюдение прав и законов человеком и государством должны и считаются высшей ценностью современного общества, а наши предки верили в опеку Родителей.
Журналист: И люди разделяют Ваши ценности?
Раймонд (как по писанному): Они обязаны их разделять и посредством объективного принуждения поступать именно «так», а не «иначе».
Журналист: Но разве трактовка не противоречит обоюдности?
Раймонд (его лицо становится жестким): Конечно нет. Лаури, я не доверяю сапожникам, которые ходят без сапог. Иначе выходит классическая история борьбы свободы и порядка. То есть, если человек живет в правовом государстве, то он готов соблюдать его императивы — они и есть его рычаги.
Журналист: Вы крутите рычаги?
Раймонд: Судьба уберегла (говорит, смеясь сухим, неприятным смехом). Раньше люди считали, что управлять нами под силу только Родителям, — это была роковая ошибка. Дети могут существовать без Родителей. Однако, без дружеского «пинка» они не полетят. Вот и пусть спокойно изображают покорителей космоса...
Примечания автора: только сейчас навеяло изречение великого Кехлера (один из самых выдающихся поэтов Минхета): «О, сильные мира сего! Как много вы готовы нам простить, чтоб только лишь свое потешить „эго“?» — однако, какое же меткое заявление...
Журналист: Мистер Раймонд, исходя из нашего разговора, вынужден спросить еще раз: правда ли современное общество нуждается в защите?
Раймонд: Правоохранительные органы были, есть и будут. Я в этом убежден.
Журналист: Даже если ваши услуги больше не понадобятся?
Раймонд: Лаури, мне не страшно лишиться основного заработка, но и садовод из меня никудышный.

***

Выделяю маркером наиболее ценные для итогового варианта моменты интервью, фиксирую точное название документа, ставлю дату и указываю место опроса. Проверяю в последний раз все цитаты, фамилии. Откидываюсь на спинку стула и кладу очки на стол, протираю уставшие от напряжения глаза — на сегодня работа выполнена...
И ведь верно: многие истории начинаются с поезда…
А еще многие истории начинаются задолго до настоящего момента в рассказе; раньше эпилога, повествования, в которое проваливается герой, и даже понимания, о чем идет речь. Пока автор скрупулезно расставляет промежутки, соблазн читателя влиться во временной ритм авантюры опережает любопытство. Да и велика надежда — утаенное будет раскрыто автором потом. Если такое «позже» не наступает — история превращается в притчу, психологически понятную и даже злободневную. А предыстории замедляют читателя.
Хроники — реликвии древнего прошлого. Кто согласится жить под сенью заброшенных руин? Оставшиеся, должно быть, могут по праву называться бессмертными. Только кто теперь знает, что эти самые вечные думают о своем увековечивании. Смерть здесь закономерна.
Кто определяет историческую правомерность хроники? Не верь писателям — все их истории с придуманными датами и государствами ложь. Не слушай проповедников и лжепророков — они ослепли от декаданса и ностальгии. Политики? Они тасуют режимы, подменяя ценности в угоду государственного комфорта. Ищи правду самостоятельно. Любая история берет начало с собственного поиска. Если уж не нашел — вспомни, сколько раз ее в свое время нам говорили — и проанализируй...
Скоро снова собирать вещи и садиться в поезд – ощущение трепета перед смутной тайной надвигающегося нового. Но остается страх перед неуклюжим исходом: вот оно, то, что более всего боится путешественник, скитающийся по мирам, – двусмысленность, которой невозможно противостоять…

Это произошло несколько лет назад.
Мы с моим старшим братом, он только что был выпущен на поруки под опеку штата Северной Звезды, направились в небольшое, как он сам говорил «путешествие». Мы должны были попасть в Нью-Йорк, «Большое Яблоко», вершина мира и всякое такое. Брату прилетело за изготовление огнестрела: он и его дружище, Барри Лемминг по прозвищу «Большой Бо», задумали в подвале у Бо, который был переоборудован под токарно-слесарную мастерскую, делать всякие интересные вещицы. Некоторые из них стреляли. Некоторые стреляли так хорошо, что местные отморозки из «Белого Братства» закупили партию пистолетов с кустарными глушителями и модернизированные карабины. Бо не рассказывал, откуда спёр карабины. Брат как-то у него спросил, так тот ответил, что где взял, там уж нет. В общем, некоторое время бизнес их шёл в гору, пока кто-то не надоумил копов заглянуть в подвал к Барри… Брат и Бо наврали с три короба, но судья всё же решил отметить их заслуги перед штатом и дядей Сэмом. Вознаграждение за смекалку и мастерство было приличным. Брат схлопотал двойку, Бо заехал на все семь. Адвокат сказал, что это ещё повезло, они ведь отказались сотрудничать, не сдали покупателей и поставщиков.
Короче, когда брат вышел, денег у него было шаром покати.
Я же в тот момент работал у старика Эммета, чинил газонокосилки и старенькие дизели. Зарабатывал свои двадцать пять в час и не жужжал. Хью (так зовут моего брата, кстати) всегда был дельцом по природе. Нет, сидеть в офисе и обрастать пылью да пачкаться чернилами, это не для него. Он, сколько я его знаю, всё думал, как бы где чего раздобыть, найти свою «тему». Я же к моменту его выхода знатно задолбался работать на старика – тот стал впадать в маразм и превратился в чёртового скрягу. Последний заработок он мне отдал только после того, как я пригрозил ему, что если зажмёт мои деньги, то есть стряпню своей старухи сможет только задом, потому что я вытащу его вставную челюсть и вобью её ему поглубже промеж «полушарий». Короче, мы серьёзно повздорили, меня всё задолбало, а мой брат тут, как тут. И уже с готовой «темой». В застенках он познакомился с парой серьёзных ребят. Они быстро оценили, что у Хью руки растут, откуда надо, голова на месте, что ценится не только «тут», но и «там». В общем, по выходу они предложили ему подзаработать. Весьма неплохо, как для первого раза. Раз уж он разбирается в «стволах», то пусть кое-чего, кое-куда переправит. Вы скажете, рискованно, опасно, глупо и все дела. И будете правы, но.… Но есть хочется каждый день. И брат это понимал. А ещё он чертовски гордый, хрен бы когда взял у меня деньги, даже если бы они у меня были.
В общем - то, всех деталей я не знаю. Сами понимаете, оно мне не надо. Но брат предложил за сорок процентов от сделки прокатиться с ним в муравейник. Только прокатиться надо было через Висконсин и Мичиган. И не попасться. Скинувшись, мы купили старенький «Бьюик», за два дня подготовили его, как смогли, что бы колымага не развалилась по пути. Хью грамотно припрятал две спортивные сумки подпол под задним сиденьем, наскоро прихватил сваркой два листа. Сверху навалили тряпок, запчастей, разного барахла. Брат говорил, что уже делал так, когда ещё с Бо работали. Мол, в багажник или ещё куда класть нельзя, а так и не заметят.
Для верности, я позвонил Бэтти, нашей двоюродной сестре, что мол едем в путешествие на озёра, может и к ней заскочим. Хью ловко придумал. Ехать не по суше, а проскочить через Великие Озёра. Вроде как там должна была начаться какая-то регата. Развлечение для богатых, конечно. Но корабликов на воде будет много, а мы вместе с ними до самого Нью-Йорка и доплывём.
Выехали рано утром. К вечеру уже были на границе с Висконсином. Надо признать, штат у нас что надо. Леса озёра, речки. Красиво, короче. Тут тебе ели, тут тебе заповедники. На берегу Рейни-Ривер даже «Холодильник Нации» есть. Только не до красот, если в кармане шелуха да пыль.
Через Клокей мы должны были попасть в Бэйфилд, где нас должен был встретить человек из числа «друзей-заключенных». Он в «теме» и катер у него есть.
Именно в Бэйфилде и приключилась вся эта история.
Мы с Хью останавливались только на заправках, спали по очереди, а потому доехали до окраин нужного города ещё засветло. Пара дней в пути сделала своё дело. Щетина, красные глаза, запах дешёвого кофе из закусочных при заправках. Туристы, короче.
Городок оказался симпатичным, от небольшого холма вниз к набережной и порту растянулись невысокие кирпичные дома, магазинчики, административные здания. Несмотря на регату, людей было немного. Нам был нужен небольшой док на севере города, туда и поехали. Справа домики и деревья, слева мачты лодок и яхт, группы прохожих с фотоаппаратами по обеим сторонам улиц.
К доку подъехали с выключенными фарами. Двери небольшого ангара закрыты. Хью сказал, что посмотрит, мне сказал движок не глушить. Брат длинный и тощий, как шланг, когда вылезал из машины, чуть не выронил «ствол» из-за пояса. Вы не удивляйтесь. Тут много где спокойно, но иногда мне кажется, что даже у енота, у долбанного енота, и у того есть пушка. Не то, что бы я не понимал, куда мы едем. И я прекрасно знал, что у Хью есть огнестрел. Он его припрятал ещё до «отпуска» за решёткой, так что я знал, конечно. Знал я и то, что в перчаточном ящике нашего авто лежит шестизарядник «Смит энд Вессон». Вот только ничего не поделаешь, я всегда нервничаю, когда вижу оружие, понимаете?
В общем, брат пошёл к дверям, подёргал за ручки – ничего. Заглянул за угол, тоже пусто.
Что делать, не будешь же ты, в самом деле, орать посреди въезда? И тут я услышал скрип тормозов сзади нашей машины. Чёрная «Импала» остановилась ярдах в двух от нашего «Бьюика» и оттуда вывалились три татуированные рожи. Да какие рожи, на них вообще неисписанного места не было. Я не из пугливых, но тут такое дело.… Сами понимаете. Я быстро вынул револьвер из ящика, сунул его за ремень, ближе к правой руке и вышел из машины. С минуту мы молча сверлили друг друга взглядом. Парни были вооружены, это было так же ясно, как то, что Обама «шоколадный» не из-за солярия. Не ясно было другое – чего надо фанатам переводнушек и что будет дальше.
Жлоб, что был пошире и повыше остальных, наконец спросил:
- Quién eres tú, ребятки. Вы кто такие?
- Тот же вопрос и вам, ребятки. – Хью подошёл ближе ко мне, так что бы нас с ним разделяло не больше четырёх шагов.
- Ого, а ты грубый парень, а, cabrón? – Здоровяк оттянул клетчатую жилетку чуть в бок, демонстрируя украшенные «щёки» 1911. Двое громил сзади заржали.
- Ты что, раздеться тут решил? Прости, но я больше по девушкам. Мы к Фрэнку. Мы его друзья.
Я конечно виду не подал, но как по мне, братец рисковал.… Так грубить этим макакам с комиксами на всю тушу – дело не благодарное и опасное.
- Э? Не знал, что у Фрэнка сегодня гости. А по какому поводу два gringo loco сюда припёрлись?
- Пивка попить. Не виделись давно. Ты не мог бы повернуть голову налево? Не могу дочитать анекдот, что у тебя там написан.
Два жлоба сзади нахмурились, один потянулся рукой назад, к поясу. Я мысленно грязно ругался, вспоминая, что ещё полчаса назад моим самым большим желанием были блинчики с кленовым сиропом, а теперь …
- Смелый янки, посмотрим, будешь ли ты таким же.…
В этот самый момент двери ангара со скрежетом распахнулись, в тонкой полоске жёлтого света появился мужик лет пятидесяти. Короткие, седые волосы «под солдата», лицо всё в морщинах, как у пса моего соседа. Да и голос похож на лай.
- Хорхе, твою мать, убери «ствол». Совсем охренел железкой размахивать?
Амбал замер на секунду, но потом послушно сунул «Кольт» обратно за пояс. Фрэнк перевёл взгляд с татуированных детин, на меня и Хью. Мы так и стояли, ухватившись за рукоятки оружия.
- Руки, что бы я видел. Вы кто?
- Мы от О’Мэйли.
- А.… Эта ирландская задница мне звонила. Хорхе, подожди на улице. Идите за мной.
Мы вошли в ангар, оборудованный под мастерскую для ремонта катеров и лодок. Фрэнк провёл нас вглубь помещения, где обнаружился длинный стол, на котором стояла бутылка скотча и старенький ламповый телевизор.
- Где посылка?
- В машине.
- Планы поменялись. Посылку отдаёте мне, получаете половину за перевозку и валите в свою дыру.
- Ого, а с чего так? – Хью нахмурился. – Мне об этом ничего не известно.
Мужик скривил морщинистую рожу.
- Слушай, парень. Если взять вместе всё, что тебе не известно, выйдет здоровенная такая книга. То, о чём просил наш общий друг невозможно, озёра патрулируют. А это значит, что вас хлопнут вместе с посылкой ещё на подходе к Нью-Йорку.
- Откуда мне знать, что ты нас не кинуть надумал, а?
- Ох ты ж… Ирландец сказал, что ты из сильно правильных. Тогда вот что я тебе скажу, лучше вернуться с середины брода, чем потонуть.
Хью поменялся в лице. Он только коротко кивнул мужику.
- Так вы мне ещё спасибо скажите, на Хорхе и ребят наезжать, это как надо не любить себя?
Я смотрел то на потупившего взгляд брата, то на мужика, который откуда-то из под верстака доставал «рулеты» долларов, прихваченных резинками. В итоге, повисшая тишина меня достала и я громко, наверно даже слишком, спросил:
- А кто они такие?
Брат искоса глянул на меня, Фрэнк отложил пачку денег на стол и пристально посмотрел на меня:
- Они, La Eme , парень. Где посылка?
Хью хриплым голос ответил, что сумки заварены под задним сиденьем «Бьюика».
- Ключи давай.
- Э! Погоди, а машину тут…
- Да, тут.
- А мы на чём поедем?
- Да мне всё равно, хоть на метро, хоть на такси, хоть с голой ведьмой на метле. Не моё дело. Ключи.
Хью кивнул, я пожал плечами и протянул Фрэнку ключи.
- Вот деньги, а теперь валите.
До набережной шли молча. Я не выдержал, спросил брата, почему он согласился отдать сумки на таких условиях. Хью остановился, посмотрел на меня и сказал:
- Он знал. Этот Фрэнк знал.
- Что знал?
- Пароль. Мы с парнями там, в застенках, договорились, что если возникнут трудности, на которые я повлиять не смогу, я должен буду сообщить им, что « лучше вернуться с середины брода, чем потонуть». Они для меня такое же сообщения оставят, если что.
- Вон оно как. А что это значит?
- То и значит. Есть такая ирландская поговорка.
- Серьёзная «тема». Слушай, есть хочу.
Домой мы ехали на попутках.

Дождь - оригинальное атмосферное явление. То нагрянет издевательски не вовремя, то очень даже кстати, словно декорация нашим суетным будням, усиливающая эмоции. Под его струями можем выглядеть как бесконечно несчастными, так и безумно счастливыми.

Дождь, что шёл сейчас стеной, был майским, но облегчения не приносил. Он будто подводил итог незадавшемуся дню: в завершении всего ещё и хлынул ливень! Потоки воды змеились по стёклам улетевшего в кювет автомобиля, барабанили по открывшемуся капоту. Дворники, словно руки, истерично размахивали без всякого толка, противно скрипя по стеклу. Уцелевшая фара растерянно светила куда-то в неопределённость через сумерки. Луч света преломлялся в бесконечных струях осколками блик. На перемазанной грязью крыше и капоте виднелись вмятины, отбитые зеркала болтались на проводах, лобовое стекло треснуло. Однако помятая машина все же стояла на всех четырёх колесах, словно гимнаст, совершивший не вполне удачное сальто.
На водительском сидении чуть заметно шевельнулась фигура, вздрогнула, затем медленно подняла голову и осторожно откинула на подголовник кресла.
«Ох… Ничего себе, как меня уронило», – тихо простонала девушка. В салоне кроме неё никого не было, но очень хотелось услышать собственный голос, чтобы удостовериться – жива! Мысли и ощущения постепенно обретали внятность. Произошедшее несколькими минутами ранее было столь внезапным, что она даже не успела испугаться: мчала по трассе, когда прямо перед машиной мелькнул силуэт и замер, ослепленный светом фар. Косуля? Далее удар ноги по педали тормоза, резкий поворот руля влево, и карусель из неба и земли в лобовом стекле. Темнота…
Девушка неуверенно протянула дрожащую руку, нащупала переключатель. Тусклый свет залил салон. Она повернула покосившееся зеркальце заднего вида к себе: ну и физиономия! Мертвенно бледная, под глазами круги, тёмные коротко стриженные волосы всклокочены, под носом – кровавая юшка. Во рту чувствовался металлический привкус: «Язык прикусила?» Ирина попыталась глубже вздохнуть, на что грудная клетка тут же отозвалась волной боли. Накатила слабость и запоздалый страх.
«Вполне симпатичное лицо. И голова находится на технически предусмотренном месте!» – прозвучал из динамиков бодрый, слегка надтреснутый мужской голос. Ирина дёрнулась, да так, что если бы не ремни безопасности, был шанс ткнуться макушкой в потолок салона. На резкое движение шея тут же отреагировала острой болью.
- А-а-а-ай! М-м-м… Что за нафиг?! Радио?
- Осторожнее, Ирина, тебя как следует тряхнуло, не делай резких движений. Хотя могло быть и хуже. Люди - такие хрупкие механизмы. Вон, у тебя даже гидравлическая жидкость из вентиляционных отверстий потекла. Аптечку возьми.
Ирина осоловелыми глазами уставилась на динамики. «Видать я все же головой крепко приложилась», - пронеслась мысль и тут же затерялась среди всполошившегося «муравейника» прочих мыслей.
«Кхм. Отстегни ремни, возьми аптечку и проведи ремонт. Потом будешь удивляться», – голос из динамиков звучал доброжелательно, но настойчиво.
Девушка почти безвольно, как загипнотизированная, стала нащупывать замок ремня. Повозившись с ним полминуты, наконец отстегнула. Дышать стало легче, однако закружилась голова. Ирина обмякла в кресле, сознание снова помутнело. Вдруг слева опустилось стекло и в салон ворвался прохладный ветер, дождь брызнул в лицо, моментально приводя в чувства.
- Так лучше? Я подал больше воздуха в твою вентиляционную систему.
«Да, спасибо, – рассеяно пролепетала девушка. – А ты кто?»
- Эх, Ирина... Мы с тобой знакомы уже больше года. Всё же очевидно.
- Что очевидно?
- Очевидно, что тут кроме тебя и меня больше никого нет. Мы с тобой сегодня направлялись с горя к морю, после ссоры с твоим недоразумением.
- С кем?
- Да с тем занудой, как его там по серийному номеру? Серж, кажется?
- Да. Но я не понимаю всё равно…
«Ирина… А, хотя ладно. Ну, давай снова знакомиться, – голос откашлялся, потрескивая динамиками, и продолжил с комично наигранным немецким акцентом, – майн шатс фройляйн Ирен, их бин автомобиль марки BMW, модель M5, год выпуска -1998. Ми с вами познакомиться по объявление. Когда ми встретились, ви присесть за майн руль и воскликнуть: «Нравится! Беру!» Их бин подумать: данке шон, повезло, что не сразу на свалка. Их бин покататься, прежде чем очаровательний фройляйн припарковать меня в стену дома или в какой-нибудь столб… »
- То есть, я сейчас беседую с собственным авто? Ночью, валяясь в овраге, на обочине… Оригинальный способ сойти с ума!
- Во-первых, мы не валяемся, а совсем даже удачно остановились. Я очень старался, прошу заметить. Если бы ты ещё и на подушках безопасности не экономила, я бы вообще не переживал. Во-вторых, а почему сразу сумасшествие? Разве водитель не должен понимать и чувствовать свою машину?
- Должен. Но не в прямом же смысле! Раньше ты не разговаривал со мной! И вообще, это слуховые глюки! Наверное у меня сотрясение, – Ирина поискала взглядом аптечку, но видимо та закатилась куда-то в недра салона.
- Я и раньше с тобой говорил. Индикаторы датчиков, тяга двигателя, интересные звуки из подвески или глушителя – всё это наши с тобой беседы. И ты так не удивлялась. Ворчала правда, но потом мы ехали к тому классному автомеханику, который, кстати, неровно к тебе дышит. Он, вообще, со мной беседовал на равных и понимал с полуоборота.
- Но не словами же!
- Да какая разница? Главное - мы друг друга понимаем. Разве это сейчас так важно? Важнее найти аптечку.
- Ладно, сдаюсь, всё равно сейчас никто не видит, можно и самой с собой поговорить, - Ирина устало опустила веки. – Главное жива осталась и ладно. Остальное подлечат, хочется надеяться. Не знаю куда аптечка закатилась.
- Ирина, Ирина… Вот предохранительные… эм… средства лежат в бардачке, словно это жизненно необходимо при вождении, а аптечка закатилась…
- Что?! – девушка изумленно распахнула глаза, – вот только сейчас не хватало обсуждать мою интимную жизнь!
- А что тут обсуждать, когда я невольный её участник. Пользуясь случаем, хочу тебе сказать, что я – транспортное средство, а не «палатка любви» для ваших игрищ. И что ты в нём нашла, в этом Серже? Белоручка, зануда, ничего в автомобилях не смыслит, а лезет к тебе с поучениями. Он даже нормально заправочный пистолет в бензобак вставить не умеет, чтобы не расплескать. Нет, не зря я ему пальцы дверями прищемил разок!
- Так это ты нарочно тогда, да?! Ах, ты сволочь дырчащая! Да он продвинутый дизайнер, что б ты знал, а не какой-нибудь Михалыч с монтировкой! Не обязан разбираться во всех твоих внутренностях! У него в перспективе масштабный проект - рекламные баннеры на троллейбусах! Заказ от знаменитого модельера - реклама коллекции мужских носков и трусов!
- Это потому ты сегодня утром запихнула сумку в багажник, издавая странные хлюпающие звуки и вытирая жидкость с глаз? Нервно погнала меня по трассе, превышая скорость, в направлении моря. Одна. Смотри, где мы теперь очутились. И где твой «не-Михалыч» с носками и трусами?
Ирина закусила губу:
– Хватит об этом! Не место и не время. Больно ты в людях разбираешься, машина!
Повисла тишина. Ирина протёрла кровь уголком шёлкового шарфа, выключила мельтешащие дворники. Голова ещё гудела, шея и грудина ныли тупой болью. Дождь немного стих, совсем стемнело. Темнота, словно липкий мазут, обволакивала одинокую машину, сочилась в салон через приоткрытое окно. Стало очень неуютно. Девушка задвинула стекло и попыталась найти смартфон, нащупала его рукой под сиденьем, достала. Весь экран был покрыт паутиной трещин и не реагировал на прикосновения. Беспомощность и паника стали нарастать удушливой волной. Водительница не выдержала, прервала тишину:
- Похоже, мы тут застряли на всю ночь. Позвонить не удастся. Холодно становится.
- Так заведи двигатель, включи обогрев. Зачем же мерзнуть?
- А получится?
- Двигатель в порядке. Правда, своим ходом не выберемся. В овраге застряли, кругом мокрая глина. Забуксуем.
Ирина проверила сцепление, неуверенно повернула ключ в замке зажигания. Стартер поупирался дольше обычного, но в итоге двигатель завёлся и равномерно заворчал. Одинокая фара засветила ярче.
Откуда ты столько знаешь обо мне? – девушка решилась-таки продолжить необычную беседу, лишь бы не молчать.
- Ты едешь со мной на работу, в парикмахерскую, в магазин, в гости, в отпуск и постоянно болтаешь по телефону. Мы вместе проводим столько времени, что я в курсе всех твоих дел и даже событий в личной жизни.
- И правда. Никогда об этом не задумывалась. Я вот тебя знаю только как механизм. Да и то, постольку поскольку.
- Люди обычно становятся внимательны к своим вещам лишь тогда, когда те ломаются и доставляют тем самым неудобства. А пока они исправно работают, особо ими не интересуются. Вот скажи, Ирина, помнишь ли ты когда в последний раз проверяла уровень масла двигателя? Доливала антифриз? У меня прокладки стали пропускать. И начал шуметь подшипник. То, что ты сэкономила на подушках безопасности и уцелела - большая удача.
Девушка потупила глаза:
Наверно я никудышный водитель. Да и средства не всегда имеются на техобслуживание.
- Да ладно. Ты неплохо водишь, просто стоит быть внимательнее. От этого зависит твоя безопасность. Я ведь старый автомобиль. Уж прости, не в лучшей форме. Ты меня, конечно, регулярно моешь и пылесосишь, да и пахну я чуть ли не французскими духами. Но под капот стоило бы чаще заглядывать. Самое главное – там. Или к Эрнесту в автосервис звонила бы при случае, если сама чего-то не знаешь. Он был бы только рад лишний раз с тобой пообщаться.
- Ой, да с чего это ты решил? – девушка машинальным движением поправила прическу.
- Ну, Ирина, я же говорю, надо быть внимательнее. Он меня очень старательно обслуживает, лишний раз проверяет системы, даже выполняет незапланированный ремонт без очереди. Многие мелочи не вносит в счёт. Как-то раз, ты обронила металлическую деталь, одну из тех, что носишь в ушах. Так он заметил ее на полу, в салоне, бережно подобрал и аккуратно положил на панель, чтобы ты нашла.
- Надо же! - кокетливая улыбка скользнула по уставшему лицу девушки, глаза немного оживились. - Как так вышло, что ты хорошо разбираешься в отношениях? Ты же автомобиль. Почем тебе знать, что у людей на уме?
- С того момента, как сошел с конвейера, я побывал у пяти владельцев. Этого вполне достаточно, чтобы хорошо разбираться в людях.
Первый мой владелец – чиновник из Берлина. Приобрел меня прямо из салона. Поездил года три. Затем его, скажем так, распухшие формы перестали удобно помещаться в салон, да и моя низковатая посадка его напрягала. Я был продан в Австрию.
Там возил одну семью пару лет: детей - в школу, бабушку – в костел, хозяина с женой - на работу. Из города редко выезжали. Потом они приобрели более просторный минивэн, а я снова был продан. Затем ещё раз перепродан: достался одному музыканту из популярной в то время рок-группы, увлекающемуся ночными гонками.
Так я снова оказался в Германии. Наша с гитаристом ночная жизнь была особенно активная. Ночные клубы, девушки, гонки, модный тюнинг, мощные сабвуфера, пара аварий (повезло, что несерьезных). А потом он проиграл меня в гонке какому-то татуированному верзиле. Тот снова меня перепродал, и я попал на трал вместе с дюжиной других автомобилей.
Нас привезли в Прибалтику, на авторынок. Там меня приобрел один бывший военный, а ныне предприниматель. Вот с ним я исколесил пол Европы. И это было самое лучшее время в моей жизни. Мы изъездили трассы Италии, Франции, побережье Хорватии, горные дороги Австрии и Чехии, автобаны Германии. Даже побывали в Нидерландах и Норвегии. Человек он был серьезный и молчаливый. В салоне у нас часто играл блюз или джаз. Эх, какие в тех краях отличные дороги! Как здорово было мчаться по ровному асфальту, не изрытому ямами! Иногда мы останавливались в придорожных кафе или на стоянках с красивым видом на море. Мой водитель молча смотрел в даль, словно что-то вспоминая, курил, облокотившись на капот. Содержал он меня в полнейшем порядке, а я служил ему верой и правдой. Но время неумолимо, как для людей, так и для механизмов. Спустя десять лет интенсивных поездок я изрядно поизносился, стал ненадёжен для дальних путешествий. Хозяин был вынужден продать меня, хоть сделал это неохотно. В последний вечер он провел рукой по моему рулю, посидел с минуту в салоне, слушая джаз. А на следующее утро за мной приехал покупатель.
Меня снова перепродали скупщики. Новый владелец зимой и летом носил треники, кроссовки и кепку, слушал рэп, курил прямо в салоне. Он пригнал меня в Калининград. Мы частенько крутились по ночам у пограничной зоны, кружили по гаражным массивам, вокзалам, рынкам. Он торговал всем, начиная от «травки» и контрабандных сигарет, заканчивая крадеными проигрывателями и мобильными телефонами. Меня он особо не берёг, горючее заливал самое дешёвое, ремонтировал у всяких кустарей. Как-то раз, мы улепётывали по сельским дорогам от стражей закона. Погоня закончилась объятиями с деревом. Там и по сей день, наверное, валяется часть моего бампера и колпаки. Но после того случая водитель куда-то пропал. Меня конфисковали на штрафную стоянку. Там я полгода скучал, потом был снова продан скупщикам. Идентификационный номер на двигателе был перебит местными умельцами, вмятины выровнены, счётчик километража отмотан чуть ли не на полжизни назад, катализатор вырезан, а вместо сработавших подушки безопасности поставили обманку. На проржавевших местах и неровностях кузова был нанесен слой шпаклёвки, толщиной, наверное, в сантиметров пять. Всё это было отполировано и перекрашено. В таком вот виде ты меня и приобрела, Ирина, как не битый и почти новый автомобиль. Правда, после сегодняшних кульбитов вся моя косметика осыпалась, – голос из динамиков умолк.
Ирина растерянно смотрела сквозь лобовое стекло, в углу которого разбежались косые трещинки.
Выходит, за свои двадцать лет ты испытал больше, чем я за двадцать шесть! Никогда не задумывалась о том, что у машин может быть своя биография, – она бережно провела пальцами по рулю.
- У каждого механизма есть своя история. Наши истории, людские жизни, дороги - всё тесно переплетается. Я рад, что ты узнала мою. Теперь не так обидно будет отправиться на свалку.
- Какую свалку? Я не собираюсь тебя продавать в металлолом!
- Но я здорово помят, Ирина. Проще будет купить другую машину, чем восстанавливать мой кузов. Своё уже отслужил. Ты не сильно пострадала - предназначение я выполнил.
- А вот это уже позволь мне решать! Я - твой водитель. Сам говорил, у Эрнеста золотые руки, он тебя восстановит. Во сколько бы мне это не обошлось!
- Эх, люди порой такие нелогичные. То денег на хорошее моторное масло не хватает, то вдруг хватит на капитальный ремонт, - они немного помолчали. Вдруг со стороны шоссе, над оврагом, послышался шум двигателя и вспыхнул яркий свет.
- Смотри, Ирина, кажется, фура остановилась. Нас заметили. Это твой шанс!
И правда, у обочины притормозил рефрижератор.
Спасены! - Ирина распахнула двери, и пошатываясь, выбралась из автомобиля. – Жди, я за тобой вернусь, обязательно!
Куда ж я денусь. Только не начни всем рассказывать, что беседовала с автомобилем. Тебя могут не так понять, – усмехнулся голос и тихо добавил, - да и сама скоро решишь, что всё это просто почудилось.

Девушка неловко взбиралась по склону оврага, к ней навстречу уже спешили водители-дальнобойщики. А в лучах автомобильных фар плясал мелкий весенний дождик.

Огромный серый утес рассёк зелёное море покрывавших предгорья лесов. На его вершине, словно на палубе корабля было пусто и голо, лишь несколько пучков травы и одинокое, искривлённое ветрами персиковое дерево нашли там своё прибежище. Но сейчас на самом его кончике виднелась тоненькая девичья фигурка. Чёрные, шитые золотыми нитями одежды, свободно развивались под ветром. Широкие рукава рубашки трепетали как крылья мрачного ангела. Брюки были заправлены в такие же чёрные с золотом сапоги. За плечом виднелась золотящаяся дуга бамбукового лука. На поясе висел прямой обоюдоострый меч с султаном красных нитей на тулье рукояти.
- Правду сказал мудрец: Лишь встав на краю обрыва, ты увидишь расстилающийся перед тобой мир.
- Что- то ты в философическом настроении, Шань Шань.
Сзади к лучнице подошла ещё одна девушка. Вся в красном, с боевым веером в руке.
- Ты меня напугала, Чжао Яо,- лучница повернулась к пришедшей. – Я думала вы все остались у подножия.
- Там скучно. Ян Цзе собирает травки, а Шао Фэн пытается победить своим мечом высохший ствол.
- Посмотри, какая красота.
- Смотрю. Неплохо, да. А вон и наша цель – девушка в красном указала вперёд. – Та деревушка. Остановимся на ночь и поспрашиваем местных, может, есть какая-нибудь работа. Эти двое внизу слишком много едят. Надо пополнить наши кошельки.
- Пойдем тогда. Скоро закат, надо войти в ворота до того как их закроют.
** ** ** ** **
Девушки спустились вниз, к лесной тропинке, где к ним сразу же подошли их спутники: монах, с бритой головой и в свободных белых одеяниях с шестом гунь в руке и закованный в броню воин с гуань дао.
- Впереди деревня, в которой мы хотим остановиться. Надо поспешить, скоро будут закрывать ворота.
- Хорошо, мы закончили тут. Можем двигаться.
Группа быстро достигла ворот и вошла в деревню на самом закате. Пройтись по улочкам времени не было, и осмотр местных магазинчиков отложили до утра, устроившись на ночь в небольшой таверне.
Шань Шань и Чжао Яо пили чай и тихо болтали между собой, а Шао Фен и Ян Цзе присоединились к группе мужчин игравших в маджонг. Передавая по кругу бутыль с вином, игравшие смеялись и делились новостями.
- На дороге к Храму Небесной Поступи снова обосновались разбойники. Настоятель сказал, что те, кто избавится от них, смогут учиться у даоса, хотя время набора еще не наступило.
- Раз такая высокая награда, наверное, и разбойники не простые?
- Совсем не простые. Уже несколько групп пропали, отправившись за ними. А среди них были и бывшие воины армии. Крестьяне поговаривают о демоне, но я в это не верю.
- Почему ты так думаешь?
- Сам подумай. Разбойники почти никого не убили. Грабят, да, но никаких трупов, кроме нескольких человек, которые сражались до самого конца.
- Ха! Глупец. Несколько трупов и несколько целиком пропавших групп. Откуда тебе знать, живы ли те, кто пропали?
- Это верно. Но и обратному нет подтверждения. А будь там демон – он бы всегда убивал, разве нет?
- Если только он не из Храма Семи Чаш. Они соблюдают договоры с Хранителями Света и не убивают без надобности.
- Твоя правда. Я и забыл о Храме. Давно о них не было слышно. После того как Владыка Синь Гун достиг седьмой ступени Божественности и разбил войска Тьмы.
- Но Храм не был уничтожен и подписал договор. За это время они могли и окрепнуть.
Шао Фен наклонился к Ян Цзе и зашептал: Как считаешь, стоит ли рассказывать об этом девушкам? Чжао Яо точно захочет пойти учиться у даоса, да и Шань Шань не откажется. А я считаю, что лучше бы нам просто постранствовать и поуничтожать монстров.
- А если они это узнают и сами, а мы промолчим? Отвечать будешь один или мне тоже достанется?
- Да как они узнают то? Вряд ли они пересекутся с этими пьянчугами.
- Зато они успешно пересеклись с местной служанкой и уже что-то горячо обсуждают. Готов поспорить на десять лянов серебра, что именно этих разбойников и учёбу.
- Хм, - Шао Фен бросил взгляд в сторону девушек, - воздержусь от спора. Мудр тот, кто не лезет в реку, увидав там дракона.
- По глотку тогда и спать. Увидишь, завтра нас поднимут очень рано.
- И снова пить воду, о вино, моё вино..
- Если станем учиться, вино увидим не скоро. Возьмём с собой в кровать еще бутылку?
- За крепкий сон!
** ** ** ** **

На следующий день.
Как и предвидел Ян Цзе, их подняли засветло. Не дав пополнить снаряжение, не дав напиться чаю, а тем более вина жестокие девушки выгнали парней на большую дорогу и зашагали вперед. Солнце жарило немилосердно. Даже малейшего ветерка не было, и деревья стояли слишком далеко от дороги, не давая тени. Они брели, не останавливаясь, много часов.
- Я расскажу вам старую притчу, - внезапно хрипло заговорил Шао Фен. – Жила-была птица, давно, очень давно. У неё не было ног. Она не могла сесть на ветку или на землю. Всю жизнь она лишь летала. Когда птица уставала, она дремала на ветрах. Лишь однажды коснулась птица земли. Когда умерла.
- Хм, и в чём же мораль, Шао Фен? – Шань Шань не останавливаясь, обернулась к мечнику.
- У птицы не было ног и, поэтому, она не садилась. Но у нас-то ноги есть и они отваливаются! Давайте отдохнём! Попьём воды, перекусим лепёшками. Мы идём с самого рассвета!
- Я тоже расскажу тебе притчу, Шао Фен. – Не оборачиваясь заговорила Чжао Яо и её голос, казалось, пылал, так же как и её заклинания. – Жил был один мужчина. Он имел много тайн и ему нужен был кто-нибудь, с кем можно поделиться, но никому он не мог доверять. Мужчина нашёл выход. Он уходил в лес, выкапывал яму под деревом и низко наклоняясь, рассказывал свои тайны. А потом зарывал яму. Так он мог и выговориться и никто не мог раскрыть его секреты.
- А тут в чём мораль? – с издёвкой спросил Шао Фен.
- В том, что если тебе хочется поплакаться – то вон, лес рядом. Сходи, расскажи свою беду яме. А нам надо спешить. Из соседней деревни на закате пойдет караван. Лучший способ выманить этих разбойников – быть с караваном, который они точно не захотят пропустить. Нам надо спешить. Отдохнете в повозках, до мест, где видели грабителей ехать пару дней.
Шао Фен лишь тяжело вздохнул и поплёлся за группой, жалуясь, что его стальные доспехи тяжелее, чем тканевые одеяния девушек и монаха.
** ** ** ** **
-Вот это жизнь! – Лёжа на спине, закинув ногу на ногу и пожёвывая сладкий стебель сахарного тростника Шао Фен покивал, соглашаясь сам с собой. – Это вам не тащится по лесу на своих двоих. Надо бы почаще использовать караваны для перемещений.
- Давай! – Чжао Яо протянула ему раскрытую ладонь.
- Что давать? – сразу напрягся воин.
- Денег. Караваны, знаешь ли, не бесплатно нас возят. Хочешь ездить – плати. Мы с Шань Шань только за.
- Умеешь ты настроение испортить, - вздохнув, Шао Фен снова занялся тростником.
- Просто не болтай зря. Лучше бы снаряжение проверил. Мы уже два дня в дороге, ожидать нападения можно в любой момент.
- Да у меня всё и так заточено и блестит. Я тут подумал, кстати. А если не нападут на караван? Тут и помимо нас довольно много людей.
- Мы как раз недавно это с Шань Шань обсуждали. Покинем караван на следующей остановке. Там небольшой торговый городишко. И начнём обшаривать соседнюю местность. По всем сообщениям, они где-то здесь. Так что далеко уходить не придётся. Но мы спросить хотели. Вы согласитесь на учёбу? Мы с Шань Шань хотели бы, местный даос славится своими умениями, да и храм у него сильный. А как вы с Ян Цзе?
- Мы тоже говорили об этом. Если честно, я бы предпочёл взять просто какой-нибудь талисман и отправиться дальше. Ян Цзе всё равно, он за оба варианта. Так что мы решили, что если вы захотите – будем учиться. Не уверен, правда, что монахи учат использованию гуань дао, но если и нет – просто временно запишусь в стражу. Ничему новому не научусь, так хоть подзаработаю и опыта получу.
- Какой ты рассудительный, - голос Чжао Яо внезапно смягчился. – Спасибо. Мы ценим вашу внимательность. Но я думаю, эта учёба нам сильно поможет в дальнейшем.
- Вот и увидим. – Шао Фен откинулся на спину и закрыл глаза.
Магичка обменялась быстрыми улыбками с лучницей и села к бортику повозки.
** ** ** ** **
Шао Фен лениво открыл заспанные ещё глаза, но, увидев серьёзные лица друзей, сразу проснулся.
- Что случилось?
- То, что и должно было. Они тут.
- Разбойники?
- Да. Прислушайся. Они напали на голову каравана. Мы готовимся и выдвигаемся.
- Так, доспехи, доспехи…
Торопливо затягивая ремешки, воин одновременно проверял и оружие. Девушки уже выскочили из повозки, следом за ними появился и Ян Цзе.
Шао Фен, на ходу поправляя оружие, выбрался тоже.
- Готовы?
- Да! – все трое ответили одновременно.
- Играем как обычно. Я иду вперед и принимаю удар, Чжао Яо жарит их огнем и подлечивает меня, Шань Шань сначала убивает лекарей и колдунов, если такие есть..
- Они всегда есть, - Чжао Яо нетерпеливо прервала воина.
- Если такие есть, - упрямо повторил он, - Ян Цзе прикрывает девушек и меня от обходов. Сойдет?
- Выдвигаемся.
Когда молодые бойцы добрались к голове каравана, там уже все было кончено. Охранники сидели связанные у тележных колес, несколько человек лежали в пыли. Разбойников было не так уж и много. Десяток лучников, трое в просторных одеждах – лекари или маги, и предводитель, в кожаных доспехах с двумя длинными кинжалами за спиной.
- О, новые герои, - насмехаясь, произнес вожак, и, стрельнув глазами за спину воина, облизнулся, - а девочки хороши. Удачно вы пришли.
- Посмотрим. – голос обычно легкомысленного Шао Фена заледенел. – А пока можете сдаваться, тогда мы замолвим за вас словечко перед судьями.
Главарь не отвечая, махнул рукой.
Лучники мгновенно подняли свои луки и спустили тетивы. Несколько незаметных глазу оборотов тяжелого гуань дао и стрелы упали разрубленные надвое под ноги воина. Но разбойники не ждали. Трое колдунов закрутили свои посохи и выпустили струи огня. Их остановила невидимая стена, появившаяся после взмаха веера Чжао Яо. Лучники продолжали стрелять и воин с монахом широкими движениями сбивали каждую, но из за этого не могли быстро подойти к стрелкам. Один из колдунов внезапно превратился в пенёк, в голове второго, словно сама собой, возникла стрела, и воин рванулся к последнему магу, не обращая внимания на стучащие о крепкий металл доспеха стрелы. Ещё один взмах оружия и магов у врага не стало. Ян Цзе и магичка в это время обратили в бегство лучников.
- Ну, не так и сложно. – Опираясь о древко гуань дао, Шао Фен с удовлетворением осмотрел поле скоротечной битвы.
Чжао Яо и Ян Цзе подошли к нему, настороженно оглядываясь. Шань Шань держалась в стороне, по-прежнему натягивая тетиву.
- А где главарь? – Чжао Яо вздрогнула, заметив неправильность. Одновременно с тем как юноши поворачивались на месте, из колышашегося воздуха, за спиной лучницы возник предводитель разбойников. Одним ударом кинжала он перерезал натянутую тетиву её лука, а второй в этот же момент застыл у её горла.
- И вот победа, обернулась поражением, - слегка глумясь, он засмеялся. Складывайте ваши куски метала, они вам не понадобятся. Я сохраню ваши жизни, лишь её вот захвачу в качестве возмещения за моих мёртвых людей.
Чжао Яо зашептала, и вокруг её пальцев заструился сиреневый дымок.
- Нет, нет, нет – кинжал в руке разбойника кольнул кожу Шань Шань и тоненькая струйка крови поползла по белоснежной шее вниз.
Магичка прервала заклинание, бессильно опустив руки. Монах уже сел прямо на дорогу в позу лотоса, отложив свой шест. Шао Фен медленно наклонялся, чтобы положить своё оружие, пристально глядя, как капельки крови падали вниз, раскрашивая устилающие дорогу нежные лепестки цветов персика в капли красного. Когда древко гуань дао коснулось земли, разбойник положил свою руку на плечо девушки. Мгновенная ярость пробежала по лицу воина.
- Не трожь её! – одновременно с его диким криком, рука его метнула тяжелое и негодное для такого приёма оружие. Со зловещим шелестом тяжёлое острие пролетело в пальце от щеки девушки и вонзилось в лоб стоящего сзади разбойника. Срезанная прядь волос, упала на картину из крови и лепестков, дополняя её тонкими штрихами. С широко раскрытыми глазами, разбойник упал. В тот же миг, руки магички снова осветились и рана на шее лучницы исчезла, вместе с полосками крови. Монах, казалось не вставая, оказался возле девушки, прикрывая её телом, но было уже не нужно. Доставивший столько вреда разбойник не двигался.
- Так мы и не узнали, демон он был или кто-то там ещё.
- Ну, думаю, мы сможем это пережить, – вернувшись к своей прежней, расслабленой манере, воин выдернул свое оружие из тела врага. В этот же момент в небесах появилась надпись: « Квест выполнен, награду можно получить у старосты ближайшего поселения».
** ** ** ** **
Котоно стянула наушники и оглядела ребят, ещё глядящих в мониторы.
- На сегодня всё. Сдавайте квест, чинитесь и оставляйте персов в таверне, пусть копят отдых. Следующая игра, через два дня. В этот раз с нами будет и Итихара со своим самураем. Так что, думаю, пойдем в дикие горы на групповые квесты. Мидзуки, я хочу на ужин сябу-сябу.
- На сябу нет продуктов, или рамён или никудзяга – глядя на лучницу в чёрных одеждах на экране, Мидзуки улыбнулась. – Хороший квест был, мне понравилось. Особенно приём Осаки. Я такого и не видела в игре.
- Его редко применяют, - за Осаку ответил Такуми, выключая компьютер. – На самом деле, я даже не слышал, чтоб умение «Бросок змеи» вообще брали. Если точность не прокачана до максимального капа, там есть риск нанести удар членам группы, притом дамаг всегда критический.
- Да, так и есть. – Осака кивнул. – С моими нынешними статами шанс попасть в своих – семьдесят процентов, двадцать процентов на промах, еще восемь – на некритический урон. Мне повезло – вместился в оставшиеся два процента. Мы были близки к поражению как никогда. Без Мидзуки, не уверена, что мы прошли бы дальше. Надо отрабатывать тактику совместного перемещения, чтоб она всегда была прикрыта. Ладно, всё потом. Вы идитё домой, а я иду ждать никудзягу! Банзай!

1) Чжанхэотерий - гг рассказа


2) Бэйпяозавр - дама почтенного возраста, спасшая гг.


3)Синокаллиоптерикс - застрявший в болоте и громко ругающийся хищник

4) Фэйлун (Feilongus, «крылатый дракон») - летающий ящер, не брезгующий падалью

Лес мелового периода