Смотреть аниме онлайн, огромная коллекция аниме, всё бесплатно и без регистрации!

Начало нового дня. Дня, ничем не отличающегося от таких же, минувших и канувших в Лету дней. Ночная тьма постепенно превращалась в серость. И не было в ней никакого намека на свет. На радость ожидания и скорого явления рассвета. В этом мире есть только два цвета: черный и серый. Черный – это ночь. Серый – это день. Даже небесные светила давали приглушенный, матовый свет, дающий возможность лишь различать смену дня и ночи. Никакого тепла. Ничего, кроме промозглого и холодного течения жизненного цикла. Простое существование.
***
Гул'драк Зэргон, орк-шаман перевернулся с бока на бок, натянул под шею сшитые вместе шкуры варгов, служившие ему одеялом и приоткрыл один глаз. Из пещеры, в которой они спали, которая была их домом, проглядывалась серость. Скоро новый день. Ночной костер уже почти догорел. Еще пять орков мирно спали, каждый погруженный в свой собственный сон. Когда-то его клан был больше. Это – жалкие останки некогда великого и могущественного Клана Когтя. Все прошло. Лапа, увенчанная острыми когтями, уже не была опасной. Так, жалкое подобие.
Шаман закрыл глаз, пустил ветры и снова уснул. Спешить некуда.
***
Тулффарил Древесный Страж, лесной эльф-друид Загорного Леса, раскинувшегося на Запад от гор, в пещерах которых обитали останки орков, стоял на холме и осматривал свои владения. Листва на деревьях еще сохранилась, но назвать ее зеленой было нельзя. Все деревья были покрыты серым пеплом. Не было слышно пения птиц, встречающих рассвет. Звери и те, казалось, были подавлены этой серостью. Они, как и Тулффарил, просто поддерживали свое существование. Охота уже не та, какой была раньше. Ее скорее можно назвать убийством, чем горячей, пьянящей и будоражащей кровь борьбой за жизнь. Сильные просто убивали слабых. Слабые просто скрывались, а будучи настигнутыми врасплох, сдавались, с отсутствием искры в глазах. Друид чувствовал – его магия слабнет.
***
- Как обстоят дела на дальних границах? – Убвэр Единый, последний повелитель людей, сжимая кубок с вином, обвел взглядом Совет.
- Все идет по плану, мой король, - Сэнтил Железнобокий, предводитель Ордена Рыцарей заглянул в бумаги, - Север полностью наш. Там уже завершается строительство новых фабрик и поселений для людей. Само собой разумеется – только для людей. Иные расы истреблены. Ведем слежку за выжившими.
- Это я слышу уже три года! – Убвэр вновь воспринял этот доклад с явной досадой. – Мы никогда не заключим союз с Альянсом Из Портала, пока на наших землях еще бродят эти жалкие орки и гордые эльфы. Новые технологии дают результат?
Сэнтил опустил глаза, обдумывая ответ.
- Сир, - Минор Инж, главный механик Королевства, почувствовав заминку рыцаря, ответил, - Новые технологии, полученные из Портала, ускоряют завоевание новых территорий. Но, если живое гибнет быстро, то природа не желает так просто сдаваться.
- Так точно, милорд, - подхватил Хорст Пепельный, алхимик, - Создается впечатление, что ее, природу, что-то или кто-то поддерживает. Сейчас наша главная цель – Загорный Лес. Это стратегически важная область, пройдя его, мы получаем прямой доступ к Окраинным Горам. А там, как Вам известно, богатые залежи минералов и драгоценных камней, получив которые мы сможем усовершенствовать имеющиеся технологии и наладить торговлю с Порталом, когда очистим свои земли.
Месяц… Голос, который был похож, скорее, на шепот, вкрадчивый, опасный шепот, заставил всех поднять глаза на говорившего. А-Ль-Ж'а, представитель Портала на Совете сказал:
- Месяц. У вас есть месяц, чтобы достигнуть гор.
Сиреневая дымка окутала его и он исчез.
На следующий день после Совета, по распоряжению Убвэра Единого, началась подготовка к последнему походу, для наведения нового порядка в старом мире.
***
Багровые сполохи озарили закат. Это довольно красиво – багровое на сером. Сухие деревья хорошо горят.
Тяжелые машины валили столетние стволы, давили зверей и пугали птиц. Лес, молчавший до этой поры, вновь заговорил. Точнее сказать – закричал. От боли.
Алхимические вонючие снадобья, сбрасываемые с орнитоптеров, сжигали пни и траву. Стоял жуткий запах серы и горящей плоти.
Весь этот ужас завершала железная поступь латных рыцарей.
***
Не в силах противостоять мощи огня и железа лесные эльфы были оттеснены к краю леса. Их ослабленная магия природы была бесполезна. Тулффарил стоял, опершись на посох, и смотрел, как гибнут его сородичи. Как гибнет их последний дом. Гонимые и преследуемые людьми, заключившими союз с Порталом, эльфы стали не нужными. Они стали помехой Новому Порядку.
Бежать. Снова бежать. Но куда? Горы. Единственный путь.
Десяток эльфов лицом к лицу с сотней орков. Давние враги. А за спиной – враг новый.
- А, Тулффарил, - Гул'драк, сжимающий свой тотем, криво улыбнулся. – Последний бой настал.
- Да, шаман, последний…
Грохот заглушил его слова. Добрый десяток орков упали, как подкошенные. Под их телами расплывалось кровавое пятно. Два вождя переглянулись. Что могут луки и мечи против мушкетов?
Что может стрела сказать латному доспеху?
Что может магия исцеления против всепоглощающего нежелания жить?
Что может дух против машины?
***
…сквозь белый свет Портала лился огонь. Лился на подготовленную почву. Опустошая пустоту. С последним вздохом Гул'драк увидел, как падает последний рыцарь Ордена, запеченный в доспехе.

Когда вокруг лишь мрак и стихия. Когда ты не можешь ничего сделать. Когда ты бессильна. Когда не понимаешь, что происходит. Когда рядом с тобой другие, столь же слабые. Когда все, что ты можешь – просто ждать. Что произойдет тогда?

- Нас трое, а кухня у меня небольшая, давайте поедим в гостиной. – Предложила Мидзуки, помешивая разогретый соус.
- Отлично! Семпа-а-а-й, бери вот эти чашки для риса, рисоварку и кружки и вперед! Первая дверь справа.
- Котоно-сан…
- А-а-а-а!? – Нахмурившись, вскричала Аска и уставилась на Хикигаю. – На твой выбор – милый кохай, Котоно-тян или Эй,Аска (басом, меня это заводит). Никаких сан.
- Страшно…. Не смотри на меня так, страшно – прошептал парень, сжавшись. – Э-э-э. Котоно…сан….
- А ты упрямый. Хорошо! Говори, как хочешь.
- Котоно-сан, может, поможешь мне? Я один все это не унесу. Вот, чашки, например.
- Что?! Хотя ладно. Давай сюда и пошли.
Они прошли в гостиную и выставили принесённые вещи на небольшой ро прим.1 посреди комнаты. Хикигая, усевшись, стал с интересом оглядываться.
- Видимо Мидзуки-сан еще не обжила эту комнату. – Сказал он после недолгого молчания.
- Почему ты так решил?
- Я видел пока только кухню и студию, но в них чувствуется единый стиль. Я бы сказал мягкий и уютный. Как прийти в комнату Комати после трудного дня.
- Сисконщик! Не трогай мою Юкино! Хоть я и могу понять твои грязные помыслы – ведь ни одна сестра не может быть такой милой!
- Вот еще! У меня есть своя младшая сестра и чужих не надо. Комати может и дура, но такой милой сестренки, как она, нет ни у кого на свете!
- Тут вы правы, Хикигая-семпай. – раздался голос от двери.
Хикигая и Котоно испуганно подскочили на месте и уставились на вошедшую Мидзуки.
- Комати-тян очень милая. Может из-за нашего сходства в возрасте, а может из-за того, что я и сама теперь играю роль младшей сестры – мне она очень близка.
Заявив это, Мидзуки прошла к ро и поставила на него исходящую паром миску с жареным мясом в соусе. Разложив в чашки рис и приготовив всем палочки, она заняла место рядом с Котоно.
- Пожалуйста, Хикигая-семпай, Аска – угощайтесь.
- Итадакимас! – с чувством произнесли все трое и принялись за еду.
Когда миски опустели, а потом опустели по второму разу, Мидзуки разлила всем в чашки ароматный чай. Вдыхая его запах и чувствуя на языке нежный вкус соуса Хикигая произнес:
- Да-а-а. Вот это я и называю вкусом настоящего дома. Как мамина готовка, но еще лучше. Мама, прости, но Мидзуки-сан готовит превосходно.
- А то! – вклинилась в поток его мыслей Аска. – А теперь, семпай, расскажи, что последнее ты делал и с кем? Надо таки узнать из какого тома ты пришел.
- С кем говоришь…? Котоно-сан, ты же Тоцуку имеешь в виду, я прав? Это ведь Тоцука, да? Конечно, это Тоцука.
- У-у-у-у, семпай. Вот такие вот всплески нездорового энтузиазма и мешают нормальному воплощению пейринга Юки\Хати, или, на худой конец, Юи\Хати. Держи себя в руках, семп-а-а-й! Значит, ты виделся с Тоцукой…. А что вы с ним делали?
- М-м-м-мы ходили вместе в кино и сидели рядом! А еще, мы зашли в магазин игрушек. Там были отличные модели 4WD. Нам, правда, мешал Займокудза, но Тоцука был таким милым даже с ним…. Тоцукавай….
- Отброс! То есть, семпай. Когда я читала про твои похождения – я чувствовала, что ты достоин быть моим кумиром. И лишь эти поползновения в сторону BL портили всё впечатление.
- Зовешь семпая отбросом и при этом нежно улыбаешься. Как это ми… кхм-хм, то есть ужасно. Это реально пугает и, поэтому, перестань. Ты просто еще мала и не понимаешь, что Тоцука невероятно мил. Среднекласснику это не постичь. А по поводу кумира….
- То-то-только не подумай ничего, семпай! Кумир – это просто вежливость! Я люблю свою Юкино! И ты мне не нужен!
- Цундере? А еще мне замечание делаешь? Сестролюбка юри-цундере. Это пугает. И не дыши так резко. Это пугает. Страшно.
- Хватит вам!
- О, Юкино разозлилась. – Прошептала внезапно притихшая Котоно.
- Хикигая-семпай, Аска, мы узнали ведь, что хотели? Судя по словам семпая, это пятый том, так ведь?
- А ты очень внимательно все прочитала, да? – вкрадчивым голоском пропела Котоно. - Такая хорошая память. Все помнишь…. Странно. Странно же, семпай?
- И, и ни-ни-чего странного тут нет, Аска. Я совсем недавно перечиты… читала эти тома, поэтому все хорошо помню. Вообще, мы отклонились от темы. Что будем делать с семпаем?
- Я бы тоже хотел это узнать.
- Ну, тут есть два варианта. – Ответила им Котоно. – Я могу долго и болезненно стучать семпая по голове волшебной палочкой и вбить его в землю или просто подождать несколько дней, и он развеется сам.
- Так просто?
- Монстры воображения обычно действительно монстры, и с ними приходится сражаться. Но семпай, если не считать протухшего взгляда, вполне нормальная личность и можно договориться с ним. Чтобы не создавать лишних парадоксов он должен как можно меньше светиться и контактировать с другими людьми. Сидеть безвылазно дома – идеальное решение. Итак, семпай, что выберешь?
- Сидеть дома!
- Сразу решил, ха-ха.
- Только где? Я так понимаю, моего дома тут тоже нет.
- Прямо тут. У Юкино есть гостевые спальни и большую часть дня дом пустует. Книги и игры, которые тебе понадобятся я могу принести в любом количестве. Ах да, даже Blu-ray PreCure могу притащить.
- Это лишнее. А Мидзуки-сан согласна?
- Какие могут быть возражения? Я не против. Тем более, я о многом хотела вас спросить, Хикигая-семпай.
- Семпа-а-а-й. Юкино владеет айкидо, так что твоя искривлённая душонка не найдет в ней жертвы, только боль.
- (Каждая Юкино, что ли, владеет айкидо?) Боль мне привычна. И я никогда не стал бы делать ничего такого.
- Мы знаем! – ответили девушки хором и на этом военный совет за ужином был завершен.


- Хикигая-семпай, я ухожу! – Мидзуки с улыбкой повернулась к продолжающему свой завтрак парню. – Обед я приготовила, голодать вам не придется. Извините, семпай, но тома выше пятого вчера унесла с собой Котоно. Не стоит излишне рисковать. Я сегодня задержусь. Хорошего вам дня, Хикигая-семпай.
После уроков Мидзуки направилась во внутренний двор школы, где искусствоведческие и игровые клубы демонстрировали новичкам свои достижения, а спортивные развернули рекламную компанию, приглашая всех в додзе и спортзал.
- Карута-клуб, каллиграфии, классической литературы, икебаны…. – шептала Мидзуки осматриваясь. – О, даже детективный клуб есть, занятно.
Подходя к каждому стенду, она внимательно все рассматривала, задавала вопросы. В некоторых клубах были ее одноклассники и тогда, Мидзуки задерживалась у стойки клуба подольше.
- Мидзуки-тян. – Ее окликнула высокая ученица в кюдоги прим.2.
«Като Кана, сидит рядом с задней дверью» - вспомнила Юкино.
- Като-сан, вы тут рекламируете ваш клуб?
- Да! Клуб кюдо. А ты умеешь стрелять из лука?
- В Кении я научилась стрельбе из арбалета и английского длинного лука. А вот японский лук видела только на картинках.
- Не хочешь попробовать? Я за тобой наблюдала, думаю, твоя подготовка и рефлексы просто созданы для стрельбы.
- Но я в форме….
- Не страшно, мы выдаем желающим кюдоги. Я сама хочу посмотреть, как ты будешь стрелять. Просто предвкушаю.
- Като-сан вы меня пугаете.
- Шучу я. Просто у нас в городе искусство кюдо не так популярно как западные виды спорта, вроде тенниса или футбола. А я слишком его люблю, чтоб проходить мимо потенциального ученика.
- Но в этом году я вряд ли вступлю в клуб….
- Конечно! Я и сама буду уходить из клуба вскоре. Но, ведь есть еще старшая школа. Главное, вовремя заинтересовать. Ну, пошли.
Переодевшись, Мидзуки вышла в заднюю, открытую часть додзе, где вдоль стены стояли мишени для стрельбы.
- О-о-о-о! – Пронесся вздох восхищения, когда ребята увидели ее в одежде лучницы. Белоснежная куртка придавала лунный блеск ее светлой коже, а длинные черные волосы струились по ней волнами, оттеняя ее свет.
- Отлично, Мидзуки-тян. – К ней направлялась Като. – Позволь, я покажу тебе как стрелять. Ах да, вот одень на правую руку югакэ прим.3.
Като подошла вплотную, помогая принять правильную стойку, и первый выстрел они сделали вместе. Дальше Юкино стреляла сама. К ее удивлению и восхищению наблюдающих, все стрелы попали в мато прим.4. Конечно, не в самый центр, но достаточно близко к нему.
- Вот видишь, Мидзуки-тян. Я знала, что у тебя есть талант!
- Довольно интересные ощущения. И стойка, и то, как держишь лук и натягиваешь тетиву – все иначе, чем в западной стрельбе.
- Подумай о кюдо, когда будешь выбирать клуб в старшей школе, прошу тебя. Я думаю, ты просто создана для него.
- Создана для него? – задумчиво прошептала себе под нос Мидзуки. – Создана….
- Может и так, Като-сан. Я подумаю. Спасибо, что позвали меня. – И Юкино ушла переодеваться, а потом, почти сразу, направилась домой.
- Я вернулась! – прокричала она с порога. – Хикигая-семпай, вы еще не обедали?
- Нет, зачитался. – Ответил, спускаясь с лестницы парень. – Отлично пишет этот Ватари Ватару, надо признать.
- Конечно! Он один из моих самых любимых авторов. Да и вы – один из любимых героев.
Хикигая молча отвернулся, принявшись разглядывать потолок. После еды, вымыв посуду, они поднялись в студию. Разговоры затянулись допоздна. Такое времяпровождение длилось три дня. А на четвертый, придя домой, ответа на свое приветствие она не получила. Проверив на всякий случай все комнаты, Мидзуки отправила сообщение для Котоно и легла на свой плед в студии. Она лежала на спине, наблюдая в широкие окна, как садится солнце, меркнут краски дня, и наливается мраком и густеет тьма за окном.
- Может, и я так уйду однажды? – Шептали почти беззвучно ее губы. – Была и исчезла. Что может быть проще? Для чего все это…?

- Суббота пришла! – С радостным криком ворвалась в ее спальню Котоно. – Вставай, лежебока, у нас сегодня праздник и веселье!
- Ох, встреча класса, да? А я почти и забыла уже. – Мидзуки, сладко потягиваясь, скинула пижаму. – Форма, форма, если бы я была формой – где бы я висела? Правильно, рядом со столом!
- Пошли, пошли! – торопила ее Аска. - Надо еще заехать за продуктами будет.
- Вы разве не заранее их купили? – удивилась Юкино, натягивая свои форменные гольфы.
- Конечно, купили! Я всучила все сумки Итихаре, так что надо проследить, чтобы он ничего не забыл.
- Бедняга…. – Прошептала сочувственно Мидзуки и тут же встрепенулась. – Послушай, Аска! Зачем ты так сильно укоротила мою юбку? Теперь бедра видно….
- Глупая! Это не просто часть ноги. Это великие Дзеттай Рейки прим.5! Это альфа и омега. С твоей молочной кожей это просто обязательная программа. Не спорь со старшей сестренкой! Я знаю, что делаю.
- Просто ты фетишистка. Ладно, я готова. Пойдем, позавтракаем и в путь.
К дому Итихары они подошли примерно через час. Парень ждал их возле дверей с кучей сумок и пакетов.
- Итихара-кун, как же вы все это донесли вчера, когда Котоно вас бросила?
- С огромным трудом, Мидзуки-тян. Хоть ты меня понимаешь! – Воскликнул он и тут же постарался стать как можно меньше, уловив мрачный взгляд Котоно.
- Бери велосипед и грузи на него самое тяжелое. – Аска принялась командовать. – Мы с Юкино возьмем пакеты с закусками и пойдем вперед. Встретимся на месте.
Так они и сделали. Котоно и Итихара выбрали для встречи небольшое кафе в подземном торговом центре, неподалеку от станции. Там были и столики, и небольшая сцена с караоке и даже угол с аквариумами, таинственно мерцавшими в полутьме. Разложив по столикам принесенные закуски и напитки, Мидзуки и Котоно сходили на встречу с владельцем кафе и уточнили, когда подавать горячие блюда. Большая часть ребят должна была прийти из школы, с занятий в клубах и на курсах подготовки.
- Думаю, они будут изрядно оголодавшими, так что предлагаю вначале накормить, а уж потом все остальное. – Предложила Котоно.
- Точно, точно. – Итихара с энтузиазмом поддержал ее предложение.
- Значит, договорились. Мидзуки, проверь, пожалуйста, диски с музыкой у караоке автомата, а я, тем временем, отправлю всем сообщение, что все готово.
Вскоре небольшой зал начал наполняться. Пришли почти все, кроме пары ребят, слишком занятых в этот день. Почти сразу появилась еда – Котоно выбрала для горячего пасту с креветками и пармезаном и пророщенные ростки сои со свининой для поклонников более традиционных блюд. Когда все поели и немного отдохнули, Савакигучи вышла в центр.
- Всем привет! Мне захотелось собрать вас здесь, потому что скоро подготовка к выпуску и поступлению в старшую школу невольно разделит нас, а я хотела бы побыть с вами как можно дольше. Мы не готовили никакой конкретной программы на сегодня, потому что хотели просто поговорить и попеть вместе. Как видите, тут есть сцена, и я предлагаю начать наш субботний караоке-марафон!
- Йиииха! – откликнулись ребята на ее призыв.
- Будем устанавливать порядок или кто схватил микрофон тот и поет? – улыбаясь, вскричала староста?
- Да здравствует дикость!
- Значит, будем драться! Итак, первым номером буде-е-е-ет….
Она не успела закончить фразу. Стоявшие на столиках бокалы с напитками затряслись, подпрыгивая на месте, и, внезапно, несколько мощных толчков ударили снизу. Раздался грохот, свет погас, и в полной темноте было слышно, как куски камня падают вокруг.

Пара ударов, затихающие толчки и воцарилась тишина, прерываемая иногда испуганными всхлипами кого-то из девушек.
- У кого в телефонах есть фонарики, зажгите их, пожалуйста! – раздался властный голос Котоно.
В темноте вспыхнуло несколько огоньков.
- Осмотритесь вокруг себя, убедитесь, что никто не останется незамеченным. Остальные, собирайтесь рядом со светом.
- Первый раз радуюсь, когда Котоно-сан рядом. – Из темноты послышался веселый голос.
- Итихара, как только мы отсюда выберемся, твоя радость обернется болью!
- Так точно, генерал! Рад выполнить любое ваше приказание.
Мидзуки посмотрела в сторону, откуда раздавался голос Итихары. К ее удивлению, даже то слабое освещение, что давали несколько фонариков, позволяло отлично все видеть. Она заметила небольшой силуэт позади Итихары. Фигура не двигалась.
- Итихара-кун – негромко окликнула его Мидзуки. - Там, сзади тебя кто-то у стены.
-А? Сейчас гляну.
Парень сделал несколько шагов назад.
- Савакигучи-сан? – в его голосе сквозило удивление. – Вставай, надо собраться всем вместе….
- Не…не могу…. Ноги не держат. – Слезы в словах сделали почти неузнаваемым голос всегда уверенной в себе старосты. – Я. Я так…так испугалась. Не могу идти.
И она заплакала. Итихара широко шагнул к ней, подхватил на руки и понес в сторону ближайшего фонарика. Все собрались в центре разрушенного зала. Быстрая перекличка, которую провела Котоно, показала, что все на месте, все живы. Несколько небольших царапин и ушибов – это были все их потери. Ну и то, что они оказались в разрушенном помещении, без света и связи с внешним миром. Сквозь толщу завалов над их головами, не пробивались мобильники.
- Довольно удачно нас засыпало – пошутил Итихара. – Могло бы быть все гораздо хуже.
- Итихара, опусти меня на землю, пожалуйста. – Савакигучи уже немного отошла от шока и смутилась, обнаружив себя на руках парня.
- Недолгим было твое счастье, Така – съязвил Осака.
- Забудь о дисках и играх, Хиро. – немедленно ответил ему Итихара, осторожно опуская старосту на пол.
- Спасибо, Итихара. – она благодарно поклонилась ему. – И ты извини, Котоно-тян. Это я должна была всех собрать и ободрить в трудную минуту. Но растерялась и испугалась.
Раз все уже были вместе, решили держать только один горящий фонарик за раз, чтобы не сажать зря батареи. Неизвестно сколько времени потребуется спасателям на расчистку завалов наверху, а сидеть совсем без света было бы страшно. Парни притащили все уцелевшие столы и стулья, несколько бутылок с напитками и пакетов с чипсами. Так что расселись довольно уютно. Но тяжесть, нависших над головой тонн камня, давила. Разговоры становились всё тише, все подавленно замолкали.
Мидзуки села в стороне от остальных. Она невидящим взглядом смотрела прямо перед собой, а в голове кружились одна за одной мысли.
« Может и правда Япония против меня? Я не так давно живу здесь, а уже случилось столько неприятного. Я лишняя и чужая в этом мире, и он отторгает меня. А ведь из-за меня могут пострадать и те, кто рядом. Что же я должна сделать…. Кем мне стать, чтобы мир принял меня?»
Небольшой шорох раздался сзади. Обернувшись, Мидзуки заметила подходящую к ней Като.
- Като-сан?
- Прости, просто мне показалось, что ты задумалась о чем-то неприятном и решила проверить.
- Да уж, Като-сан. О неприятном – это вы точно заметили. И я не знаю, что с этим делать.
- Вспомни, что я говорила тебе о кюдо.
- Кюдо? А при чем тут оно?
- Как ты думаешь, почему те, кто им занимается, так ему преданы?
- Потому что любят стрелять из лука?
Като рассмеялась. Странно звучал искренний радостный смех в этой гнетущей темноте и многие посмотрели в их сторону.
- И это, конечно тоже. Но не стрельба тут самое главное.
- Как это?
- Понимаешь, в названии нашего искусства, главная часть это «до»- путь, а не «кю»- лук. Кюдо – это способ понять себя, примирится с собой. То как ты стреляешь, отражает твое состояние. Когда сердце неспокойно, руки дрожат и стрела идет мимо. Когда в сердце нет цели, стрела ее тоже не найдет. Если тебя что-то злит, раздражает, мешает тебе – совладай с этим. Вытащи черные мысли, сожми их в кулак, натяни и отпусти тетиву. Пусть то, что тебе мешает, проведет тебя к цели. Стать лучше, чем была – в этом и есть смысл тренировки, разве нет?
Като на мгновение положила руку на плечо Мидзуки и отошла. А та сидела, словно оглушенная этими словами. Все, что ей говорили, все, о чем она сама думала – все стало принимать форму.
Старший: - «Просто живи новой жизнью и, прости нас».
Котоно: - «Не стесняйся просить о помощи ребят в классе».
Котоно: - «Мидзуки, судьба приготовила тебе жизнь, наполненную интересными событиями. Дам совет. Вырабатывай в себе оптимизм и вступи в клуб выживания».
Акияма-сенсей: - «Но вот более мягкие формы уныния, нашему народу свойственны, как никакому другому. Печаль, огорчение, одиночество… эти чувства мы испытываем часто. Главное, не сдаваться, попытаться принять и использовать эти эмоции».
Акияма-сенсей: - «Ты думаешь, что то, что ты делаешь, то, что тебе нравится - не твое?»
Акияма-сенсей: - «Если я скажу тебе как с этим бороться – ты не сможешь принять это всем своим существом. Тебе надо найти свой путь, свой опыт»
Хикигая: - «Ты и правда, похожа на мою сестру. Но в тебе нет ее легкости. Думается мне, ты зря все окружающее воспринимаешь серьезно».
«Я ведь слышала все это раньше. Почему же я до сих пор не поняла, чего я на самом деле хочу? Как я могла пропустить это, ведь это так ясно! Мне теперь намного, намного легче!» - радостно думала Мидзуки.
- Юкино…. Юкино, очнись ты…. Юкино, мне нужна твоя помощь, приходи в себя! – услышала она как свозь вату.
- А? – встрепенулась Мидзуки.
- Поакай мне тут! Я тебя несколько минут дозваться не могу! Что с тобой случилось?
- Все в порядке! Теперь – все в порядке!
- Отлично. Юкино, надо что-то срочно делать. Темнота давит все сильнее. Если кто-нибудь сорвётся, будут истерики. Мы должны удержать ребят в покое. Нам ничего не грозит – я поставила щит, так что больше обвалов не будет в любом случае. Но не могу же я им это сказать. А как их еще успокоить – я не представляю.
- Думаю, не надо их успокаивать. Просто начать бороться. Даже если только мысленно. Этого хватит.
- И что ты предлагаешь?
- Я им спою. Около сцены была стойка с гитарами. Думаю, она уцелела.
- Я принесу! – и Котоно убежала за гитарой.
Мидзуки внимательно осмотрела принесенный инструмент, проверила лады и уселась поудобнее. Пальцы тронули струны и она запела.

Тихий и печальный голос, раздавшийся из темноты, заставил всех встрепенуться и прислушаться. Слова были непонятны, но боль и печаль сквозившие в них, сжимали сердца. Котоно испугалась, что Мидзуки сделает только хуже. Но голос постепенно набирал силу.

Он словно звал за собой, как будто в темной непроглядной лесной чаще впереди засияли золотом лучи солнца. Хотелось вскочить, бороться. Тьма перестала пугать. Она стала всего лишь фоном. Главное творилось сейчас внутри, в пылающей душе певицы.

Последние аккорды замолкли. Ребята словно вышли из леса на высокий обрыв, а впереди, насколько хватало глаз, под сверкающим солнцем лежал океан. Беспредельное пространство, светлое и радостное. Вначале робкие, неуверенные хлопки вдруг сменились бурной овацией. Все почувствовали, что давящие тиски темноты словно отошли. Теперь это была просто темнота комнаты, где не зажгли лампу, а не мрачное, готовое сожрать, чудовище. И, словно в ответ на песню, послышался шум работ, и пробились первые отсветы прожекторов спасателей, разбирающих завал.

Мидзуки вошла в лаборатории и подошла к столу за которым сидел Старший.
- Добрый день! – он приветливо кивнул ей и внимательно оглядел. – Отлично мы все же поработали!
- Спасибо, что так быстро ответили. Я хотела кое-что спросить… нет, попросить у вас.
- Что же это?
- Вы говорили, что года два посмотрите, как я буду справляться, а потом во мне проснется та же сила, что и у Котоно, и я смогу выбрать, помогать вам, как она или нет.
- Да, говорил. Ты хочешь этого раньше?
- Наоборот. Я пришла попросить вас…. Я подумала….
- Не волнуйся. Просто скажи, что хочешь.
- Я не была человеком раньше. И обретя эту силу, я тоже в какой-то степени стану не человеком, а магом.
- Верно.
- Скажите… - Мидзуки, наконец, решилась. – Можете заморозить эту силу во мне лет на восемь? Я хочу окончить среднюю школу, перейти в старшую и, потом, пойти в университет. И эти годы я хочу прожить обычной жизнью. Без суперсил и чего-то подобного. Прежде чем я стану магом, я хочу стать человеком. Вы мне разрешите?

Когда вокруг лишь мрак и стихия. Когда ты не можешь ничего сделать. Когда ты бессильна. Когда не понимаешь, что происходит. Когда рядом с тобой другие, столь же слабые. Когда все, что ты можешь – просто ждать. Что произойдет тогда?
Тогда ты станешь сама собой. Тогда ты поймешь, что ты можешь. Тогда ты решишь, чего ты хочешь. Тогда ты узнаешь, кто тебе важен. Тогда ты встанешь и пойдешь вперед.

Примечания:
1. Ро - низкий деревянный столик с подогревом для ног, который стоит не на полу, а в специальном углублении, в результате за ним можно сидеть как за обычным европейским столом со скамьей.
2. Кюдоги – одежда для занятий кюдо.
3. Югакэ – перчатка для стрельбы на правую руку. Основных типов два- жесткая и мягкая. Также различаеются количеством пальцев на перчатке. Наиболее распространены трех- и четырехпальцевые варианты.
4. Мато - мишень для стрельбы в кюдо. Различают большие и малые мато. Устанавливаются на специальном стенде, матоба.
5. Дзеттай Рейки – область открытой кожи между краем чулок или высоких гольф и юбкой. Одна из священных коров анимешных штампов и привлекательности героинь.
6. Здесь и далее использован текст песни IU – Mia (Lost Child).

За его окном восходила кровавая Заря…
Нагори стоял и смотрел, как она разливалась по небу, лизала окна домов бликами, расползалась как болезнь, сжигала хрупкие человеческие постройки, пестрела красками. В его синих глазах разгоралось пламя ее пожарищ, мелькали отсветы…
В этот день кончалась Эра Человека. Утром выжившие очнулись на неизвестной им земле без времени и названия.
Нагори медленно открыл глаза. Сознание было затуманено. Он не мог понять, жив или мертв, где он, кто он, где его тело. Ощущения того, что он жив, медленно приходило к нему. Вдруг голова раздалась острой болью, Нагори скривил лицо, затем появилось ощущение рук, где-то внизу распластались ноги. Он открыл глаза. Перед ним открылось голубое, безмятежное небо. «Что это? Небо?» - подумал Нагори. Мягкие облака кружились над ним, убаюкивали, хотелось забыться. Юноша попытался приподняться, тело не слушалось, боль разливалась от каждого движения. Он привстал на локте, попробовал оглянуться вокруг. «Что это…? Что произошло?» Место, которое Нагори считал своим домом, своим городом, своей страной стало похоже на обгорелый шар, без признаков жизни, без творчества, жалости и тепла. Вокруг лишь серый дым и горы пепла. Нагори вскочил, ноги предательски подогнулись, он упал. Слезы медленно и упрямо закапали из его глаз. Он смотрел вокруг, раскрыв рот в беззвучном стоне. Внезапно перед ним промелькнул фон его комнаты, окно, пожарище. Он осознал, он понял, что его прошлое разрушено, бытие затерялось в облаках дыма, старая жизнь исчезла из-под ног, оставив сухие следы на горстях золы. Мозг не мог осознать того, что случилось, но где-то внутри себя Нагори слышал назойливый голос кого-то другого: «Что с нами будет?».
Собрав волю в кулак, юноша встал. Необходимо было осмотреться, найти живого. А жив ли кто-то?.. Подняв свое тело, как будто чужое, он встал, начал двигаться, не понимая, куда теперь идти. По ходу он медленно вспоминал, что раньше справа стоял его дом, где он имел квартирку, по соседству жила милая Мико, чуть дальше дедушка Рёшин. На улице слева была кондитерская, прямо – дорога в парк. Бывшие прекрасные холмы, защищавшие городишко от буйных западных ветров, превратились в валуны туманов, скрытые пеплом. Нагори понял, что ему нужно туда, на холм, - оглядеться.
Через полчаса Нагори взбирался наверх. Сердце бешено стучало, он ждал чего-то странного, неразумного, неопределенного. Его это чувство пугало. Осознание того, что все погибло все ярче доходило до его сознания. Близкие и знакомые ему люди исчезли. Этот пепел под ногами - единственное, что осталось.
Один шаг, второй, третий... Вот он на вершине холма, осталось только поднять глаза, осмотреться. Перед синими глазами Нагори распростерлась картина ужасной катастрофы, трагедии его народа и города Слез Неба. Он видел, как остатки выживших, оборванные, с ужасом на лицах, стекались к единственному хоть как-то уцелевшему зданию Церкви Единения, которое стояло в самой низине, закрытое холмами со всех сторон. Нагори побрел вниз, туда, где люди. «Люди ранее такие веселые и светлые, теперь оборванные и жалкие. Что произошло? Хотя, думаю, никто не знает, в чем дело. Нужно найти хоть кого-то знакомого. Может, хоть Рей уцелел? Хоть кто-то? Ребята…», - мысли кружились в голове Нагори. Он поспешно спустился вниз, почти бегом добрался до церкви. Притормозив метрах в пятидесяти от здания, он увидел совершенно незнакомых ему людей. «Кто это?» - спросил себя юноша. Незнакомцы выглядели свежо, на них были новые, светлые одежды из легкого материала с капюшонами. «Они явно не отсюда, откуда они взялись? КАК тут оказались эти люди? Ведь пожар, пепел», - подумал Нагори. Нечто инстинктивно заставило его остановиться, спрятаться. «Нужно сначала понять, кто эти люди и зачем они здесь». Он невидимкой обошел огромное здание церкви, теперь полное обломков белых каменных стен, и спрятался за одним из них. Отсюда были слышны разговоры этих новых людей. Они говорили на ЕГО языке. Девушка негромко говорила что-то человеку рядом с ней, которого закрывала уцелевшая стена.
«Что будем делать с этими людьми? Нельзя же их оставить просто здесь умирать! Знаю, знаю, это не наша вина. Это все пророчество, но как же... Есть, сер!» - девушка произнесла это, круто развернулась и пошла прочь. Нагори перебирал в голове услышанное: «Что с нами сделают? Кто эти люди? О каком пророчестве она говорит?» Песок под ногами зашуршал – человек, говоривший с девушкой, начал двигаться в сторону валуна, за которым сидел Нагори. Юноша узнал в этом человеке пастора церкви Единства и, не подумав ни секунды, выпрыгнул к нему навстречу. Наконец-то знакомое лицо, сейчас пастор объяснит ему в чем дело, все уладится. Пастор раскрыл широко глаза от удивления. Нагори подлетел к пастору, начал трясти его за плечи и что-то несвязное кричать: «Как же так, пастор Хитсуги? Я же видел пожар... Все сгорело, Мико… Пастор!». Пастор отнял его руки, строго взглянул. В глазах этого пожилого человека было такое же горе. Нагори вдруг опустил руки, присел, зажав голову меж ладоней и заплакал. Все снова смешалось в его голове, он почувствовал, как ноги дрожат, подкашиваются, и как он проваливается во тьму…
Нагори очнулся в темной комнате, ощупал себя, нашел свое тело, вспомнилось лицо пастора Хитсуги, и неожиданно дверь комнаты приоткрылась. Свет ослепил юношу, он прищурился, в дверях появилась чья-то фигура. Привыкнув к свету, Нагори увидел ту самую девушку, которая беседовала с пастором. Нагори слегка покраснел, девушка была стройная, с красивым, почти детским лицом. Ее светлые длинные волосы спускались по плечам, вдоль ее тонкой фигурки. Челка девушки забавно падала на ее глаза, будто у пони, закрывая один глаз, а второй глаз выглядывал добро, но внутри этого зеленого глаза мелькала хитринка. Она была одета в спортивный, мягкий костюм, в руках держала поднос. «Проснись и пой!» - скомандовала она. Несмотря на легкую и тонкую фигуру, у нее был громкий, звонкий, почти грудной девичий голос. Нагори встрепенулся, сел на кровати и какое-то время удивленно смотрел на незнакомку. «Меня зовут Харухиме», - произнесла она и протянула ему руку. «Нагори», - только и выдавил парень из себя. «Странное имя у тебя, хотя красивое. Тебе оно подходит», - Харухиме взглянула на белоснежные волосы Нагори, бледное лицо его и улыбнулась. Нагори ответил ей: «Никогда об этом не думал, но с детства знал, что мои волосы – клеймо альбиноса. Сначала надо мной смеются, а потом привыкают». Он вспомнил, как Мико любила говорить о его необычных волосах, улыбалась и гладила его по голове. Юноша закрыл глаза, воспоминания нахлынули на него с новой силой, хотелось закричать. Харухиме решила, что нужно оставить его одного, поставила поднос на столик и вышла, оставив дверь открытой. В комнате было темно, свет бил только из коридора. Нагори посмотрел на поднос, на нем стояла кружка с водой и миска с кашей не очень аппетитного вида. Есть совсем не хотелось. Он поднялся с кровати, вышел из комнаты. За дверьми комнаты был узкий коридор. Справа был тупик, слева лестница, ведущая наверх, видимо, к выходу. Поднявшись по лестнице, Нагори отпер дверь и очутился на широкой площадке. На улице стояла ночь. Юноша оглянулся, он стоял на одной из бывших комнат церкви. За полуотвалившейся стеной был слышен храп, шуршание. Нагори заглянул за стену, там спали люди. Всего человек пятьдесят. Они тесно разместились на земле. Юноша попробовал разглядеть лица спящих, вдруг среди них он найдет Рея или Мико. Неожиданно кто-то положил руку на его плечо. Нагори обернулся, рядом с ним стояла Харухиме. «Идем за мной», - прошептала она. Девушка взяла его за руку и повела вглубь церкви. Они вошли в ворота, прошли по бывшему коридору и очутились в главной зале. Зал был огромен, но теперь завален камнями, обломками лавок, осколками стекла, пылью. Из уцелевшего был только алтарь, достигавший метров пяти в высоту, в виде дерева, раскинувшего свои ветви вдоль стен. Нагори помнил обстановку главной залы церкви Единства, какой она была раньше – светлой, величественной. Рядом с алтарем-гигантом, люди выглядели маленькими, суетливыми. Это каменное дерево стояло здесь веками, неудивительно, что оно выдержало удар. Харухиме отпустила его руку, обернулась к нему и, увидев его встревоженное лицо, улыбнулась и сказала: «Скоро ты все поймешь». Они подошли ближе к алтарю. На одном из валунов сидел пастор Хитсуги. Нагори оглядел пастора заново: он был одет в ту белую, легкую одежду с капюшоном. Лицо его выглядело усталым. На висках и лысой голове были видны выпуклые жилки. Сухой рот и большой нос придавали ему вид доброго старца, хотя глаза, с морщинками по обоим бокам, выдавали опыт и мудрость этого пожилого человека. Нагори в детстве ходил вместе с родителями на его проповеди, ему очень нравилось слушать громкий, твердый голос пастора.
- Здравствуй, Нагори.
- Здравствуйте, пастор.
- У тебя, наверное, много вопросов ко мне, но сначала нужно сделать очень важную вещь. Ты должен присоединиться к нам.
Нагори непонимающе смотрел на пастора. Тут вступилась Харухиме:
- Послушай, мы сообщество, веками охраняющее эту церковь и этот город. Нашим символом всегда служило это дерево-алтарь. Оно означает вечность, любовь и дружбу. Мы стараемся помочь людям обрести покой, помочь в бедах. Такой беды, какая случалась, еще ни один век не переживал. Мы должны помочь!
Пастор мягко посмотрел на юношу:
- Нагори, после того, что произошло, мы не можем помочь выжившим людям теми силами, что остались. Нам нужна твоя помощь. Мы должны помочь людям здесь устроиться и пойти на поиски тех, кто еще может быть жив.
Нагори вспомнил о своих друзьях: «Они еще могут быть живы!» Он кивнул Харухиме головой в ответ, она с благодарностью посмотрела на него. Пастор и девушка перекинулись парой слов и пошли к выходу. Нагори решил задержаться, ему хотелось осмотреть место детства, подумать обо всем. Он вспомнил о пророчестве только сейчас, но спросить было уже некого. Юноша поднял голову и посмотрел на алтарь-дерево. Величественный ствол вонзался в пол, крона ветвями раскинулась в разные стороны, ветви ползли по стенам. Нагори подошел ближе. Внизу, у самого основания алтаря раньше стояла перегородка, она закрывала нижнюю часть. Теперь она была разрушена. Юноше захотелось посмотреть, что там. Сквозь дыры в куполе пробивался лунный свет. Подойдя, Нагори заметил нечто блестящее в корнях дерева-алтаря. Он полез туда, раскидал камни и вытащил из-под обломков книгу. Она была в мягком переплете, с блестящей, слегка потершейся, защелкой. Нагори выбрался из груды камней, отряхнулся и сел на ближайший валун. Сдув с книги пыль, юноша стал осматривать книгу: мягкая, темная кожа упруго пружинила под пальцами, защелка была сделана в виде солнца. Нагори надавил на защелку и книга бесшумно открылась. Юноша перелистывал страницы одну за другой, рассматривал. В книге были изображены какие-то рисунки, надписи на неизвестном языке. Нагори внимательно вглядывался в сцены, изображенные на страницах. Картинки казались ему знакомыми, вызывали в нем какое-то сосущее чувство, хотя он был уверен, что нигде не мог такого увидеть. Перелистнув одну из страниц, юноша замер. На одном из изображений он увидел нечто, что удивило его до глубины души. Нагори открыл рот, глаза застыли в ужасе, по телу прошла дрожь. «Как же это?» - промелькнуло в его голове. – «Пророчество?» На картинке стоял он, Нагори, со своими белыми, непослушными волосами, худощавым телом и синими глазами. Он стоит у окна своей квартирки, за окном пламя Зари. Книга выпала из рук Нагори. Он ринулся к выходу, на открытое пространство, выбежал из залы. На пепельном горизонте восходило солнце…

Глава 1. Кот.

Почему люди предают? Почему забывают, что от их безразличия может зависеть чья-то жизнь? Меня предали только потому, что был особенным не таким как все. Я единственный котёнок, который выделялся из серой полосатой массы своим окрасом. Из-за несоответствия породе в один прекрасный день, в завязанном мешке, был брошен на одной из улиц кипящего города. Мои крики о помощи никого не трогали. Порвать свою тюрьму не удавалось. Когда в мешке стало совсем темно, сил кричать или ползти уже не было. Голодный, обессиленный, замёрзший я, свернувшись клубочком, заснул. Проснулся от толчка.
- Какой, гад, мусор во дворе бросает? Бак в пяти метрах отсюда.
- Петь, да ну его. Дворник уберёт. Кстати, что теперь делать собираешься.
- Документы забрал, обратного пути нет. Родители в ярости. К бабуле поеду. Она единственная кто меня понимает, заодно и помогу с хозяйством, а то когда ещё встретимся.
- Она же у тебя у чёрта на куличках живёт, той деревни и на карте, наверное, уже нет.
- Главное дорога есть. На байке проеду. Только с пустыми руками как-то не хорошо. Заеду в магазин. А мусор выкинуть надо – поднял мешок, - Не понял? Он шевелится!
- Шутишь?
- Какие шутки. Сейчас развяжу и поглядим.
Это был мой единственный шанс, мешок развязывали, теперь только завит всё от меня, рывок и свобода. Когда я увидел, как темница раскрывается, собрался с духом и бросился вверх. Сил хватило только выскочить из мешка и прыгнуть. В темноте попал на что-то мягкое и тёплое, чтоб не упасть инстинктивно вонзил когти. Кто-то взревел как раненый зверь. И всю округу огласили отборные комбинаций и словосочетания. Меня схватили и попытались оторвать от моего убежища, но страх заставлял вонзать когти всё глубже и держаться до последнего.
- Серёга, дай я. Его за шкирку надо.
Битва окончилась поражением. Мой загривок в чьих-то руках, беспомощное тело болтается из стороны в сторону.
- Пошли под фонарь, поглядим, что за зверь?
- Петька, он больной, гляди шерсти почти нет и глаза навыкате. Прибей, чтоб не мучился или дай я.
- Даже и не думай, - смеясь, увернулся второй. - Он тебя поцарапал?
- Поцарапал не то слово, всё плечо в крови. Куртку насквозь. Вот смотри.
- Вот, вот,- продолжал, смеялся Петька и ехидно заявил: - Значит, убивать нельзя, карантин десять дней, а то вдруг бешеный – с этими словами он засунул кота за пазуху куртки.
Шум города вдруг стих, тепло нежно окутало меня, а ровный стук сердца успокаивал и баюкал, и мне стало всё равно. Я сдался, прижавшись к своему спасителю, погрузившись в сон. Дальше не помню… очнулся:

- Тук, тук кто в домике живет? Кто в невысоком гостей не встречает?
- Неужто внучок пожаловал? Петенька! – они обнялись. - Как вымахал?!
- Осторожно раздавим. Я тут тебе подарок привёз. Вот.
Меня вытащили из-за пазухи и пустили на пол.
- Батюшки святы - всплеснула руками бабушка худенькая, не высокая женщина лет семидесяти с хвостиком – Кот?! Какой он чудной, без шерсти почти.
- Ну, тебе с него варежки не вязать, а когти у него, что надо - заверил внук.
Мне налили целую миску вкуснятины. С первого глотка стало ясно, что всё вытерплю ради такой кормежки. Когда тарелочка опустела, рядом с ней сидел не кот, а колобок на ножках. Не в силах двигаться я лёг и стал слушать, входить так сказать в курс дела, о чем говорит хозяйка дома и мой спаситель.

К родителям в город не поеду, не уговаривай. Здесь мои отец, мать похоронены и дед твой, родственников пол кладбища. Я одна за ними присматриваю. Да и хозяйство у меня.
- Почему на звонки не отвечаешь?
- Так розетка не работает, что ей надо не знаю, да и деньги класть здесь негде. Нас осталось то, - она помолчала - Дворов десять и те больше как дачи используют. Почтальон пенсию раз в месяц привозит. Так я ему продукты заказываю, спасибо не отказывается, из соседнего села ведь везёт. Он и денежку мне кладёт на мобильный.
- Бабуль, я в армию осенью ухожу. Меня целый год не будет.
- А институт как же? Набедокурил небось? – улыбнулась она, подвигая тарелку с блинами по ближе к внуку.
- Нет, всё нормально, только не моё это - он помолчал и добавил - Не хочу быть посредственным специалистом. Ошибся я.
- Да, жизнь у человека одна... заниматься не любимым делом всё одно, что отдать её кому-то чужому. Только ведь мы её особо-то не выбираем. Жизнь-то для каждого своё место с рожденья определила. – она лукаво прищурилась и продолжила - А вот найти это место очень важно. Ты его сам почувствуешь, за спиной, будто крылья появятся, да и преграды все рухнут. Родители, наверное, в ярости?
- Переживут. Должен кто-то и родину защищать. Да и время будет всё обдумать. Ты-то тут как будешь без меня? Мне до призыва чуть больше месяца осталось. Давай всё, что нужно заготовлю и починю. – предложил внук.
- Успеешь. Жуй лучше блинчики с козьим молочком. Утром прикинем, что к чему. Разговор неожиданно вернулся ко мне.
- Он точно не больной? А то может, какие таблетки от облысенья ему нужны?
- Нет - рассмеялся мой спаситель – Это порода такая. Не бойся бабуля, он боевой кот. На вид страшненький, но когти просто огромные – нахваливал меня Петька - Будет мышей рвать и крыс давить всё как полагается.
- Поживем, увидим – рассмеялась хозяйка - На блинчики налегай и спать ложись, я тебе на диване постелила.

Услышав, что речь идет об моих прямых обязанностях, подскочил и подбежал к столу. Хотелось подробностей - мышей рвать и крыс давить. Кто или, что это? Я не отказываюсь, но как выглядят эти мыши и крысы? Со стороны мои метания выглядели непонятно, наверно, поэтому меня засунули в какую-то дырку в полу, где было холодно и много странных запахов, пыли и земли. Надо заметить я не глупый кот, поэтому сразу отметил и запомнил, это удачное место для закапывания и скрытия следов своего присутствия. Когда выбрался из подполья, меня взяли, отряхнули от паутины, после чего положили на мягкую подушку, лежавшую на стуле возле дивана, приласкали и накрыли пушистой тряпочкой, чтоб не замёрз. Счастье длилось целую ночь. Утром кошмар начался снова, на сонного меня внук натянул мохнатый комбинезон, который был связан ночью из-за бессонницы сердобольной хозяйкой из зеленой пряжи типа «травка» с двумя пуговками на животе. Одна из них очень мешала, так как была в неудобном месте. Вырвавшись из рук, я катался, прыгал, пытался снять, но всё было безуспешно. Всем кроме меня было смешно. Петька от смеха катался по полу рядом, вытирая слёзы. Не знаю, как долго бы это продолжалось, еслиб хозяйка не налили вкуснятину в миску. Пришлось смериться. После перенесённого вчерашнего стресса слово улица стало для меня синонимом ужас. Я зарёкся – ни ногой. Правда это никого не волновало и, схватив за загривок, мой спаситель - мучитель вынес, сопротивляющегося меня во двор, и опустил на что-то зеленое. Другая реальность взяла меня в плен, окружив многообразием звуков, запахов, увиденное было умом непостижимо, а выросшие передо мной заросли пугали. От шока я попятился. Заметив моё замешательство, внук хозяйки погладил по шерстки и приободрил: - Дурашка, не бойся, здесь тебя никто не обидит. Теперь всё зависит только от тебя - он рассмеялся.
- Будешь мышей ловить и радовать бабулю – продолжая гладить, он вздохнул и грустно добавил – Она у нас очень хорошая, когда я уеду, присматривай за ней.
Вот так я оказался у черта на куличках. Как не странно, но только
здесь я ощутил всю полноту и прелесть жизни, обрел друзей и стал нужным.


Глава 2 Пётр.

Я родился и вырос в городе – чисто городской житель, но почему-то меня тянет сюда, в это забытое и богом, и чертом место? Почему только здесь чувствую свободу? Стоит выехать за пределы города, как моя душа растекается по простору будто джин, выпущенный из бутылки. Она парит, ощущая бескрайность и величие красоты, и я сам не понимаю, как словно крылья несут меня к ней, к той кто для меня самая близкая и родная, к той кто всегда поймет и поможет, та чьё одно присутствие способно успокоить любую бурю в моей душе – моя бабуля.
Сегодня я привез ей вместе с продуктами найденного кота, такого же одинокого, не нужного и выброшенного жизнью, как и я. Этот тёплый комочек за пазухой отличный предлог для встречи и очень важного разговора. Он моя поддержка. Нам здесь рады не смотря не на что. Хочется казаться уверенным в себе, быть сильным, но это не просто, сомнения одолевают. Разочарования во всём во что верил, к чему стремился, не дают покоя.
Но радость в её глазах. Улыбка. Она вся словно светиться, видя меня, всё это заставляет очнуться, ощутить и поверить - я нужен, я любим, я желанный и моя жизнь не лишена смысла. Чувствую, будто я дар божий для неё и это даёт силы, уверенность и решимость. Прочь сомнения, мы сами творим свою судьбу. Да, мои руки заточены под мышку, и не очень лажу с топором, молотком и рубанком, но я мужчина и поэтому не упаду в её глазах, не обману её надежду и доверие. Парадокс заключен в том, что я сам хочу это делать, меня даже не просят, а значит, нет ничего невозможного. Если что-то не получается интернет всегда выручает. Странно конечно, здесь нет даже продуктового магазина, но связь есть, предполагаю это из-за ГЭС она хоть и далеко, но передатчик на ней мощный.

Петька, был не самый лучший плотник, но он старался изо всех сил. Отремонтировал лестницу на чердак, починил протекающую крышу, привез и наколол дрова, заготовил сено для коз, купил сахар, муку, крупу, соль и спички. Пополнил аптечку необходимыми препаратами. Эти полтора месяца закалили его дух и волю, очистили сознание и неплохо подготовили к службе в армии. Он уезжал уверенный в правильности своего выбора и со спокойной душой, ибо знал, он сделал всё, что было можно для любимой бабули.


Глава 3. Большая вода.

Солнце победило. После долгих дождливых дней выдался теплый и солнечный. Дождь ушёл, и это казалось к лучшему, земля уже не хотела принимать воду, поэтому везде раскинулись огромные лужи, в которых отражались пушистые белые облака. Казалось, будто небо там и тут глядит на тебя из земли. В каждой капле отражалось солнце. Радуга была трехэтажной и недосягаемой. Теплу были рады все, но особенно кот Петр Федорович и козы Каприз и Малышка. Последних, наконец, выпустили на лужайку, где они вдоволь лакомились зеленой травой, а не сеном. Кот же растянулся на просохшем крыльце, грея бока, сегодня тепло и он без комбинезона. Одно удовольствие. Даже петух вывел своих пеструшек, искусно лавируя между луж, иногда перелетая их, они грелись и собирали прибитые к земле дождем ягоды смородины. Пес Шарик тоже грелся на крыше своей будки. Хозяйка, воспользовавшись теплым днем сушила перину и подушки, им всем казалась, что блаженству не будет конца. Но солнышко вскоре спряталось за горизонт, возвестив всем о наступлении ночи.

Марфу Андреевну мучила бессонница. Как только становилось темно за окном, она начинала либо вязать, любо прясть пух. Это помогало не давать тревожным мыслям взять верх над разумом. Излишнее волнение в её возрасте незачем, а так и дело движется, и давление в норме. Для этой милой женщины Перт Федорович, так названный в честь внука кот, служил собеседником и другом. Ему доверялись все секреты и тайны. Он знал всё о своей хозяйке. О её прошлом, о текущих делах, а главное знал, что для них обитателей этой усадьбы она - царь и бог. Без неё этот мир, затерявшийся где-то в большой стране не выживет. И поэтому он делал все, что только в силах кота для счастья хозяйки. Вечер был обычным. Обсудили звонок внука из армии. Пятый раз обрадовались его присяге и плавно перешли к воспоминаниям прошедших лет. Всё как всегда, только какой-то посторонний звук не давал кошачьим ушам покоя и всё бы нечего, но он приближается. Что это? Дождь? Нет. Плеск воды и очень близко. Возле крыльца? Шум в сарае и собачий вой всё не могло ускользнуть от чутких кошачьих ушей, а потерявшие страх мыши, выползшие из подпола, были поводом начать бить тревогу. Кот подбежал к двери и стал орать, царапая её, тем самым пытаясь привлечь хозяйку. Но Марфа Андреевна не обращала внимания и словно в забытьи продолжала вязать и рассказывать о своей жизни. Любимцу пришлось пойти на крайние меры. Петр Федорович вскочил на подлокотник кресла и укусил хозяйку за мизинец на правой руке. Эффект неожиданности дал свой результат, кота и его действия заметили.
- Ах так. Иди вон, раз надумал. – с этими словами старушка распахнула входную дверь перед котом. Картина, которая предстала перед ними, заставила их оцепенеть. Все вокруг, куда только дотягивался взгляд, было затоплено водой, а на козьей полянке красовалась лунная дорожка. Марфа была молодой девушкой когда «Большая вода» последний раз приходила в эти места. Именно после этого события люди здешних мест стали делать лари под продукты на чердаках. После строительства Бурейской ГЭС подтопление этих мест прекратилось. Тогда в 1972г вода затопила всю деревню по окна, что будет сейчас только одному богу известно.

Времени не было, вода быстро прибывала. Единственное спасение чердак и крыша медлить нельзя. Самым простым было перенести кур. В темноте они слепы, а потому посадить их в мешок не составило труда. Каждый раз, поднимаясь по лестнице, бабуля с умилением вспомнила упрямого внука, который, несмотря на её отговоры, всё же укрепил лестницу на чердак и сделал поручень. Козы по воде идти не хотели, шарахались в разные стороны тем самым, отбирая много сил у пожилой женщины. Когда ей, наконец удалось их завести в дом, вода уже была по щиколотку. В жизни эти животные способны забраться на любую высоту без посторонней помощи. Так, некоторое время назад, в райцентре коза с козлятами, зашла в открытую дверь, оставленную для проветривания в больничном комплексе. Эта бестия, воспользовавшись обеденным перерывом, беспрепятственно поднялась по лестнице на третий этаж, где попав в автоклавную вышла на карниз в открытое окно со всем семейством, чем заслужила внимание СМИ. Но сейчас другое дело. Силой поднять пожилой женщине взрослое животное не реально, а добровольно перепуганные козы идти по лестнице не хотели. Марфа Андреевна пошла на хитрость. Козёл Каприз обожал, жареные семечки и все готов был за них отдать. Приманив его ими, хозяйка стала медленно подниматься по ступенькам. Трюк увенчался успехом. Черный красавец с большими раскидистыми рогами и окладистой бородой был благополучно привязан на чердаке за балку. С козой Малышкой это не сработало, кормилица не поддавалась уговорам, и все уловки против неё были бесполезны. Уставшая и обессилевшая хозяйка, смирившись, махнула рукой на глупое животное. На улице ещё оставался её верный страж. Шарик был на цепи, и спастись без её помощи не мог. Расстегнув ошейник, она дала ему свободу выбора. Пес был стар, но не глуп. Ощутив свободу, сразу бросился в дом, забавно прыгая по воде. Достигнув цели, он стал лаять и хватать зубами непослушную козу то за оду, то за другую ногу, тесня её к лестнице. Раньше он был пастушьей собакой, но всё когда-нибудь заканчивается. Марфа нашла его на лугу полуживого, истекающего кровью, и выходила. Шрамы от волчих зубов на брюхе единственное напоминание о том времени. Хозяйка о прошлом собаки даже не догадывалась. Упрямая коза, наконец, сдалась и заскочила по лестнице на чердак.
– Молодец Шарик, а теперь сам. – похвалила женщина пса и от радости, что всё получилось у неё навернулись слёзы. – Ну вот все в сборе. Теперь документы, плитку, самовар. Дрова из-за печки не забыть бы со спичками. Нож, теплые вещи и одеяло. Кто знает, надолго ли это? - бабушка говорила сама с собой пытаясь, успокоится и восстановить сбившееся дыхание. Война с козой давала о себе знать, да и поднимать вещи на чердак было не так легко, не семнадцать же.
- Но вот вроде и всё, Петр Федорович, переехали. – устраиваясь по удобней заметила хозяйка. Все будто понимали сложность сложившейся ситуации и поэтому вели себя тихо и достойно, даже Шарик делал вид, будто не замечает кота. По иронии судьбы только на чердаке когда сердце кольнуло так, что Марфа Андреевна ели смогла выдохнуть, она вспомнила про таблетки. Лекарства остались внизу в серванте.
- Вот же едрёно коромысло, но без них ни как. Опять лестница.- посетовала пожилая женщина и начала спускаться в низ в комнату. С трудом дыша, отдыхая на каждой ступеньке, она спустилась. Кот увязался за ней, но вводу не спешил, остался сидеть на ступеньке лестницы. Вода в доме уже поднялась до колен. Резиновые сапоги быстро заполнились ледяной жидкостью, которая сковывала движения, идти было тяжело. Марфа понимала, что чем дольше она находится в воде, тем больше вероятность судорог, поэтому спешила, как только могла. Добрести до серванта удалось быстро. Вот и заветная коробка в ней кроме лекарств лежали и все её ценности, вернее то, что имело для неё большое значение. Не раздумывая, она взяла всю коробку и двинулась обратно к лестнице. Возле стола ноги, словно стали ватными и она, чтобы не упасть плюхнулась на стул, практически бросив ношу на стол. В глазах всё поплыло, тело обмякло.

Когда Петр Федорович увидел как хозяйка зачем-то села на стул, а затем уронила голову на стол, он забеспокоился. Было видно с ней что-то не так. Но как помочь, он всего лишь маленький полулысый кот? Почему-то вспомнился тот день, безвыходное положение, одиночество и ужас, темница и освобождение из неё. Нужно было принять решение. И тут маленькой кошачьей головке всё сошлось. Он должен быть рядом. Преодолев страх воды, он разогнался и прыгнул. Когти вонзившиеся в спину хозяйке вызвали ответную реакцию. Шок – адреналин и она очнулась. Конечно, ни каких познаний в медицине у кота не было, было только желание быть рядом с тем, кого любит и кому доверяет. Пожилая женщина не сразу поняла, что происходит и где находится. Кот же лизал своим шершавым язычком ей нос, приободряя мяукал, и звал куда-то. Кошачий крик всполошил и всех на верху, каждый как мог, выражал свою поддержку. Шум питомцев и холодная вода, под ногами, вернула женщину в реальность.
- Петр Фёдорович, успокойся ну куда я без вас?! Сейчас вот приму и всё наладиться.- полушёпотом сказала хозяйка.
Она дрожащими руками нашла нужные таблетки в коробке и проглотила их. Посадив кота на плечо, как пират попугая, и взяв коробку, бабушка медленно побрела по воде к лестнице. Когда ей удалось подняться на чердак все обитатели, не сговариваясь, смолкли и успокоились. На верху, женщина переоделась и разожгла самовар. Пес и кот согревали её своим теплом. Пётр Федорович лег на ноги, а Шарик пристроился возле спины. Все обитатели чердака были уверены, что теперь им ничего не грозит. Они вместе, а значит всё не так и страшно. Тусклый свет керосинки освещал их прибежище. Пробки были выкручены “дабы, что не случилось”. Луна, пытаясь соперничать с лампой, заглядывала в приоткрытую дверь чердака. Бабуля разбирала свои сокровища в коробке. Грамоты, медали её и мужа, альбом с фотографиями. Нет, она не жалела ни о чем. Прожив долгую нелёгкую жизнь, она наоборот считала, что каждый находится на своём месте. Всему свой черед. И уж если тебе дан этот путь, то ты должен пройти его до конца с поднятой головой и чистой совестью.
И даже это вода не просто разгул стихии, а напоминание людям о том, что они только песчинки в большом мироздании.

Эпилог
Большая вода поднимется выше окон, но до прибежища не доберется. Когда спасатели обнаружат бабушку и её питомцев, она откажется от эвакуации и проведет целую неделю на крыше. Внук Пётр в это время будет защищать от наводнения жителей и город Комсомольск-на-Амуре.